– Игорь, – сказал я. – Михалев. Вы меня помните?
– Игорь… Михалев… – как-то безразлично повторил Комов Второй.
Голос у него был тихий и грустный, не в пример Первому. У того в голосе аж струны звенели. Неужели такое возможно?
Бершин зыркнул на меня, и я поспешно протянул Комову Второму руку. Тот вяло ее пожал, и я чуть задержал его ладонь в своей, разглядывая шрам на пальце. Мазафака, и правда тот же человек! Последние надежды растаяли как масло на сковороде.
Раздался возглас Димы «Э, э!», он вскочил с травы и скакнул к нам.
– Никаких касаний! – грозно крикнул он. – Александр Ильич, что за дела?
Комов Второй виновато выдернул руку и съежился. Снова посмотрел на меня с интересом, но поймав мой взгляд, отвернулся. Придвинул вазу с черешней и стал есть ягоды, упершись взглядом в полированную столешницу.
– Дима, все в порядке, – сказал Бершин. – Это же Игорь, двоюродный племянник Александра Ильича. Я тебе говорил.
– И что? Племянникам, что, можно? – Дима подобрался, расправил на поясе куртку и стряхнул травинки с живота. – У меня инструкции. Начальство не предупреждало.
– Ладно, ладно, – Бершин похлопал его по плечу. – Разберемся с твоими инструкциями. Отойдем, поговорим.
– Не могу, – буркнул Дима. – Знаете же.
Он был под два метра, лет ему было как мне. Я понял его отличие от Санчо: Дима был накачан как-то цивилизованно. Санчо, тот просто был лысый деревенский шкаф, а Дима – шкаф городской, ухоженный, из дорогого дерева. С нормальной прической, без этой братковщины девяностых. На поясе у Димы виднелась кобура и наручники. Жестко у них тут все-таки с этим карантином, с арестом домашним, с инструкциями… М-да, Второму не позавидуешь.
Бершин почесал затылок и обратился к притихшему Комову Второму.
– Игорь работу в Москве ищет. Гостиница не по карману. Александр Ильич любезно разрешил ему пожить с недельку у нас. И вам не скучно будет. Надеюсь, вы не против.
– Очень смешно, – отозвался Комов Второй. – Будто меня здесь спрашивают.
Он демонстративно выплюнул косточку далеко в траву. Тогда я понял: из него таки перла обреченность. Обреченность пленника, который тупо ждет расстрела. Квест обещал быть занятным.
– Александр Ильич, – сказал я, – так вы меня помните?
Комов Второй пристально посмотрел на меня и пожал плечами.
– Садитесь, Игорь, – сказал он задумчиво. – Кушайте черешню.