Я рождён по любви… между связками стрел,
за могучей курмышской стеной,
и поэтому я не спеша рассмотрел
горизонты – ночной и дневной.
Если ворог орущий к стене подойдёт —
запущу ему в око стрелу,
рукописным пером подметя узкий дот —
унесёт она пыль к помелу.
Если нищий бродяга с поющей душой
постучится с другой стороны —
из больших караваев дам самый большой,
потому что амбары полны.
Если ворога дух не уймётся, и мне
показаться бродягой решит —
через око второе пришпилю к сосне,
остудиться в морозной тиши.
Не забыв академию пушечных дел,
я найду в чёрством хлебе ядро,
если кто-то ядра в черепок захотел
и подкрался, опять же, хитро.
Памятуя науку ветлужских лесов,
рецептурники южной тайги —
сыроег насолю, если хил колосок
с удобрения бабы Яги.
После курса латаний кармана страны —
никакая мне брешь не страшна,
нет износа душе, благо нити даны,
из крапивы, когда не до льна.
Ярославский олень дикий мёд на рогах
притаранит, а я и не ем:
стала жизнь для знакомой пчелы дорога,
пусть ей будет поменьше проблем.
Был в богатой Москве – пил, курил, не дышал,
той Ягой обернулась она.
Слава Богу, чихнул, за кольцо сделал шаг,