Отшельник дернул нож в сторону вспарывая бочину зверя, затем еще раз с силой надавил и провернул нож в его теле.
Волк успел все же схватить зубами рукав брезентовой куртки, но рукав был настолько широк, что рука успела выскочить из его пасти.
Волк несколько раз дернулся суча ногами и затих, а Отшельник еще с силой давил на него двигая в стороны ножом.
Наконец поднялся над волком.
Рука и нож были все в крови, рукав куртки тоже.
И в это время прозвучал пронзительный и затяжной волчий вой.
Отшельник вздрогнул и снова напрягся.
Сколько же их здесь, стая…
Но волчица оказалась одна.
Живот провисший и уже набухшие соски.
Беременна, да ей щениться вот-вот…
Волчица стояла оскалившись на том берегу ручья.
Отшельник ждал нападения, но волчица вдруг попятилась, и коротко взвизгнув, бросилась в кустарник.
Он стоял еще минут десять, выжидая, вернется, или нет.
Стаи никакой не было, не ходят волки стаями, когда волчице щениться.
Значит их было только двое.
Нужно искать нору, логово, иначе если она там останется, ему придется отсюда уйти.
Пересиливая себя Отшельник пошел в ту сторону откуда раздался вой волчицы.
Это была все же нора, а не яма под поваленным деревом.
Отшельник осторожно приблизился к ней.
Стоял ждал.
Прошло более двадцати минут, волчицы не было.
Тогда он собрал сухих листьев и веток, сложил их на входе в нору и поджег.
Когда небольшой костерок разгорелся, палкой спихнул его в нору.
Костер рассыпался и из норы потянулся густой дым.
Ушла, не было ее, и не вернется она больше сюда, другое логово найдет, лишь бы только не в этом овраге.
Волка закопал в этой же норе, расширив вход столкнул его туда.
Потом ножом обвалил верхнюю часть входа норы и заложил все это не большим, но увесистым валуном.
На рыбалку в тот день так и не пошел, и на другой, и целую неделю не ходил.
Потом все же пересилив свой страх стал снова ходить по оврагу.
А вторая беда случилась с ним ровно через год, и не в овраге, а возле поля, где собирал сушняк на дрова.
И дернуло же его залезть на эту наполовину сухостойную корявую осину.
Залез, обломал на ней толстые сучья, и уже хотел спускаться, как сорвался вниз.
И падать то не высоко, да нарвался, на только что сброшенный, самолично, толстый сук.
Торчащие на этом суку сучья поменьше задрали свитер на теле вместе с рубахой, и вниз живота ему воткнулось что-то острое разрывая кожу и плоть.