Утром меня разбудил звонок от Валова. Полковник просил меня срочно приехать в Управление и захватить с собой Лиру, которой он, по его словам, уже позвонил. Я согласился, хотя мне не понравился его тон: просьба слишком смахивала на приказ. У меня язык чесался вежливо и холодно, как это делает Наташа, поставить Валова на место, напомнить ему, что мы не его подчиненные. Я сдержался по одной-единственной причине: мне хотелось быть в гуще событий, а достичь этого можно было, находясь рядом с Валовым.
Потому, отложив до лучших времен речь о правах и обязанностях гражданина Российской Федерации, заготовленную для ушей полковника ФСБ, я быстро собрался и, не позавтракав, поехал к Лире.
Сегодня, наконец-то, небесные хляби распахнулись. Дождь лил как из ведра. Ледяные струи лупили по асфальту, стекали по желобам и крышам, в канавах бурлила мутная вода. Дворники на машине трудились со всей возможной скоростью, а свет фар встречных автомобилей с трудом пробивался сквозь сплошную пелену.
Лира съежилась под зонтом возле ворот своего дома. Когда я подъехал, она юркнула в салон с плохо скрываемым облегчением.
– Тебе не страшно? – спросил я, когда мы на черепашьей скорости покатили по проспекту Лермонтова в потоке таких же неторопливых автомобилей. – Я имею ввиду, участвовать во всем этом безумии…
– Страшно, – сразу ответила Лира. – Мне всегда страшно…
Я покосился на нее. Она была бледной и мрачноватой, как всегда. Сегодня на ней красовалась другая шапочка, из-под которой на плечо сбегала коса каштановых волос. На стеклах очков поблескивали крохотные капельки воды – зонт не помог полностью уберечься от ливня. Серо-голубая куртка осталась прежняя, так же, как и неизменные перчатки. Про то, что ей всегда страшно, она проговорила абсолютно серьезно.
– Всегда? Почему?
Лира сцепила пальцы рук и уставилась на колени.
– Потому что жизнь – страшная штука.
Я не удержался от ехидного хмыканья.
– Смотря как жить, Лира… Иногда она бывает очень даже приятной, знаешь ли.
– Это не бывает надолго. Приятные моменты кончаются, а ужас перед жизнью не кончается никогда. В конце концов, нас всех ждет смерть.
– Ну ты, блин, философ! – вскричал я. – Memento more, что ли? С такими мыслями и до петли недалеко, так что сбавь темп, ради бога!