Как по заказу, поблизости послышались шаги. Я выпрямился и оглянулся. Из темноты на свет фар вышла давешняя девушка из магазина. Она остановилась шагах в пяти от нас, переводя взгляд с меня на Максима Кузнецова и обратно.
– Вызовите, пожалуйста, скорую и полицию! – распорядился я с таким видом, словно каждый день требовал вызвать скорую и полицию. – Человек ранен!
И сам мог бы вызвать, но, во-первых, мобильник остался в машине, во-вторых, хотелось подключить к делу эту девчонку; не одному же мне отдуваться.
Очкаричка из магазина тотчас достала из кармана пальто сотовый и засветила экран.
– Подрался с кем-то, Максим? – обратился я к лежавшему на грязной земле терпиле. – Про какую тварь ты говорил?
Вместо ответа тот убрал руку с глаз. Я отшатнулся.
– Вот ведь срань! – пробормотал я.
– Тварь в темноте, – отчетливо проговорил Максим, повернув ко мне багрово-черные провалы глазниц. Кровь внутри уже свернулась, но лучше от этого дыры вместо глаз выглядеть не стали. – Смотри, что он сделал!
Девушка, которая уже набрала номер скорой, сдавленно ахнула и чуть не выронила телефон. И, хотя это и так было яснее ясного, прошептала:
– Ему вырезали глаза!..
Дальнейшие события как-то перемешались в голове. Вот мы стоим посреди темной холодной улицы под моросящим дождем, а Максима Кузнецова фельдшер «скорой» с помощью водителя грузят в «Газель», украшенную красными крестами и надписью «Ambulance» на капоте в зеркальном отображении, чтобы водители могли прочитать эту надпись как надо в зеркалах заднего обзора и уступали место на дороге. А вот, буквально пару минут спустя, мы со странной очкаричкой уже в Главном Управлении МВД по городу Роднинск, даем показания.
Я прилежно отвечал на все вопросы следователя, а у самого из головы не шло зрелище багряно-черных глазниц этого бедняги. Каково испытать такое – когда вырывают твои глаза?
Максима Кузнецова забрали в больницу скорой медицинской помощи, в реанимационное отделение, однако сомневаюсь, что там его беде могли помочь. Да, рану, конечно, обработают, остановят кровотечение, но зрение ему никто уже никогда не вернет, да и психическая травма останется на всю жизнь.
Насколько я понял, Кузнецов был не в состоянии ничего путного поведать про изверга, вырезавшего его глаза. Следователь сказал, что, по словам Кузнецова, на него напали прошлой ночью, нападавшего он не видел, поскольку было темно, и удар по затылку ему нанесли сзади. Позже он помнил, что его куда-то везли связанного, с кляпом во рту; очнулся он в некоем темном помещении, привязанный ремнями, а маньяк разговаривал с ним свистящим шепотом, пока выковыривал глаза, будто косточки из маслин…