Вот говорят, Земля всем матерь,
И тяжести закон – един…
А он родился на канате —
Эквилибристки юной сын.
Он рос без лонжи, без призора,
Держась буквально ни на чем,
И как-то ненормально скоро
Стал знаменитым циркачом.
– Маэстро, выход! – сальто, стойка…
Потом, на площади нагой
Земля кривлялась под нестойкой,
Привычной к пропасти ногой.
И зрители, уставя пальчик,
Шептали детям в простоте:
– Смотри – он был хороший мальчик,
И вот теперь на высоте…
…А он порой, в ночи-темнице,
Всё думал, если не спалось,
Что должен был родиться птицей.
Что всё случайно сорвалось.
И мир был в проволоку сужен:
Что мир мог дать ему – «алле!»
И чувствовал себя ненужным
Канатоходец на Земле.
Он не был злым, и гордым не был,
И может, только потому
Какое-то иное небо
Порою виделось ему.
…Но как-то раз ступней усталой
Он пустоту нащупал вдруг.
И, Боже мой, что стало с залом!
И завертелся цирка круг —
Он падал —
все быстрей, все круче —
Всё ближе плеск огней и тел…
А он был счастлив – потому что
Он, наконец, летел!
Летел…
1992