* * *
Опять поскрипывает седло и
покачивается мир – я еду верхом. И опять никаких неудобств при этом
не испытываю – как пить дать вранье все про мозоли и потертости.
Одни положительные эмоции – даже пешком после такого ходить не
хочется.
Место мое не абы где, а в авангарде -
при отряде конных дружинников возглавляемых Арисатом. Второй,
аналогичный по численности отряд, замыкает колону; есть еще
маленькая группка приблизительно в центре. Сто семь телег
растянулись, наверное, километра на два – мы очень уязвимы для
нападения. Хорошо, что наш противник активен лишь в темноте – иначе
мог бы трепать нас почти безнаказанно. Хотя как сказать – ополченцы
у бакайцев категорически не признают пацифизм. В кольчугах, кожаных
доспехах, изредка в простеньких стеганых куртках обшитых местами
железными и роговыми пластинами, с разнообразными шлемами на
головах; при щитах, копьях, топорах, у некоторых даже мечи, и луков
хватает. Около четырех сотен очень даже боеспособных мужиков, из
них две с половиной сбиты в три организованных сотни. А вот с
остальными неудобство – разобщены сильно по своим телегам: в куче
на марше возничих не удержишь.
Обещания Арисата начали сбываться – я
сейчас будто свадебный генерал: ничего не надо делать, кроме как
сидеть с умным лицом. Назначенный обозный старшина с несколькими
помощниками оперативно решают вопросы с поломавшимися повозками,
сварами возничих, потерянными подковами, заторами, столкновениями и
прочими проблемами. Сам Арисат взял на себя охрану и разведку.
Больше, пока, делать вроде и нечего, так что я рутиной не занимаюсь
– с чистой совестью любуюсь окрестностями.
Любоваться, если откровенно, особо
нечем. Едем пока что по дороге – местами вся в колдобинах от давно
засохшей грязи; местами, когда проходит через сосновые боры,
песочек, усыпанный засохшими иголками хвои. Частенько встречаются
звериные следы – благодаря обучению даже немного в них разбираюсь.
Лисы, зайцы, косули, ежи, мелкие кошачьи или куньи; чуть пореже
олени, кабаны, волки; еще реже лоси и медведи. Иногда попадались
оттиски солидных кошачьих лап и чего-то совсем уж непонятного –
будто крокодил пробежал или анаконда проползла. Дичи, похоже, здесь
хватает. Странно – если верить полученной информации, погань просто
обожает уничтожать все живое. Или это касается лишь человека и
всего с ним связанного? Да и топтыгина того ожившего забыть не могу
– если здесь тоже так происходит, то лес должен просто кишеть
«зверозомби». Однако обилия нечисти не наблюдается. Или спонтанное
перерождение возможно лишь в особых местах - вроде того
острова?