- А как там драка? А то я кроме
навоза перед глазами не вижу ничего. И не слышу...
- Твари в лес удирают; люди за ними
гонятся; Арисат народ остановить пытается.
- Это верно – нечего нашим ночью в
лесу делать. Да и вдруг заманивают – погань она такая… хитрая… Сэр
страж – а может вы меня высвободить сумеете?
- Прости Тук, но я в кузнечном деле
профан.
- А тут и не надо знать ничего –
просто попробуйте расстегнуть броню. Ослабнет гнет, я и
распрямлюсь, выберусь, а потом уж ногами займусь – их в коленях
зажало.
С одним боком легко вышло, а вот со
вторым повозиться пришлось – переворачивал Тука. Тяжелый зараза, а
на меня вдруг усталость накатила – после выброса энергии откат
начался. В бою главное силы сохранить, а как это сделать, если
махать мечом не переставая? Он только с виду легкий, а на деле… Не
хватает мне в этом вопросе опыта…
Совместными усилиями освободили Тука
от доспеха – только перекошенный шлем остался. Я расстегнул на нем
ремешок, но не помогло – тут уж без кузнеца не обойтись.
Горбуна, судя по реакции, это очень
расстроило:
- Вот же погнуло – даже выпить теперь
не получится. Что бы придумать, а то ломит все болезненно
очень…
- Ты не сломал себе ничего?
- Бронь спасла, но помяло изрядно –
бока гудят, да и по спине что-то очень уж обидное прилетело.
- Это тебя бревном угостили, когда на
меня оглянулся.
- Поделом мне – нечего в драке
таращиться куда попало.
- Идти сможешь?
- А куда?
- Куда-куда! Пить медовуху!
- Если нужен, то пойду конечно –
почему бы и не сходить для хорошего дела. Только как я кружку
подносить к этому клюву буду?
- Значит и к лекарке дойдешь – пусть
тебя осмотрит.
- К Трее? Да - надо бы ее проведать,
и вам тоже не помешает. Поспешите, а то сейчас к ней всех
пораненных притащат, и, думаю, немало их будет после такой
драки.
Интересно – как она его голову
осматривать станет? В этой кастрюле…
* * *
При нападении погани на Талль я
заработал скверную на вид, но пустяковую рану бедра, пару царапин
на лопатке и запястье. Тогда это казалось серьезным – никогда до
этого мою драгоценную кожу так не терзали. Самая страшная травма за
все мои двадцать девять лет и рядом не стояла с таким
членовредительством. И вообще обидно тогда получилось, в детстве –
жестоко пропорол ягодицу диванной пружиной.
Если бы в Талле меня лупили столь же
интенсивно, как в эту ночь, я бы потом не смог Зеленому свои
издевательские отчеты диктовать. Давно бы уже улетучился в
атмосферу в виде облачка дыма…