Древесины на берегу хватает; в
качестве легковоспламеняющегося материала можно попробовать сухую
траву и пушистые семена местного растения, похожего на
одуванчик.
Первым делом дрова – обшарил
близлежащий берег, стащив к давнему кострищу все, что нашел. А
нашел немало – даже приличное бревно попалось: в этом мире, помимо
кустов и травы, явно имеется и серьезная растительность. Несмотря
на большие габариты, сумел его сдвинуть с места – удельный вес этой
древесины явно невелик. Дотащил трофей до моря и отбуксировал по
мелководью – первая деталь моего будущего плота (если я решусь
самостоятельно отсюда выбираться). Насобирал камней и прихватил
найденный кусок кости, достаточно крепкой. Затем долго бродил среди
кустов, собирая растительный пух и пересохшую траву.
Решив, что горючего материала мне
хватит, вернулся к добыче. Опасение, что запах крови привлечет
хищников и падальщиков, не оправдались – пусто и тихо. Скорее
всего, нет здесь больше зверья. Остров мал – для него и одного
медведя было более чем достаточно. Я так и не понял - как косолапый
вообще сюда попал? Но в одном уверен точно – он одиночка. Не любят
они кампанию, да и опять же – слишком куцые угодья для
существования серьезной популяции.
Огонь оставил на потом – решил начать
с самого неприятного. Наивно думая, что неприятнее разделки туши
ничего быть не может, взялся за мясницкую работу.
Осмотрев тушу, убедился, что
несчастный случай, приключившийся с медведем, мою задачу не
облегчил. Кожу повредило лишь на голове, но с черепа я
качественного мяса не наскребу. От идеи извлечь добычу из
расселины, и, работая по готовым ранам, добраться до шеи, отказался
– крепко засела, да и неизвестно, действительно ли это будет легче,
чем резать «по целине».
Решил начать с бедра. И на нем же
закончить – мяса я нарежу более чем достаточно. Холодильника нет –
все не сохраню, а рисковать с копченостями не хочется. Придется
завтра вытаскивать медведя на мелководье, и отдавать морю – не
нужна мне падаль возле лагеря: твердо вознамерился расположиться у
бухточки.
Я царапал шкуру крошечными обломками
раздробленных галек; буравил кое-как обточенной костяной пластиной;
даже щепки применил, получив их из разломанной пополам кривой
палки.
Шкура в итоге поддалась натиску моего
садизма – я проделал неровный, но длинный разрез, добравшись до
вожделенного мяса. Дальше дело пошло полегче, хотя смотреть на
полученную вырезку без содрогания было невозможно (будто зубами
выгрызали – издержки несовершенства инструмента).