Если откровенно, я, понимая все эти
частности, не мог понять цельную картину – что здесь вообще
происходит? Но ответ давать надо – иначе даже благодушно
настроенный Флорис начнет подозревать, что эти странные демы
сделали из меня бесполезного дебила.
А еще меня очень порадовало, что
носитель, который я занял, по-видимому, на тот момент был уже
пустой оболочкой – после пыток и неких негуманных манипуляций в нем
не осталось разума. Я, может, и бессовестный человек, но мысль о
том, что забрал тело у хорошего парня, временами угнетала.
- Понимаю. Рубить мне нечем было, а
огонь развести непросто. Да и не помнил… Я, если честно, совсем
тогда потерянный был.
- Остров тот велик был?
- Да нет.
- И как же ночь пережили?
- А никак. Вечером на меня напал
медведь - мне удалось его убить. Собрался жаркое на углях
приготовить, а он вдруг поднялся и пошел на меня. Пришлось мне
вплавь оттуда удирать…
Флорис расхохотался и зычно
объявил:
- Сэр страж, попав в рассадник демов,
голыми руками убил медведя, но не успел его зажарить до полуночи –
тот вдруг восстал прямо на вертеле и был при этом очень
недобродушен. Пришлось сэру стражу срочно плыть по морю к нам в
гости, причем без корабля, да еще и в потемках.
От дружного хохота в окнах
завибрировала пленка. Странно – мне почему-то ни разу не смешно
было, особенно когда вспоминал, как смердело из окровавленной
пасти. Очевидно, местный юмор имеет свою специфику, мне
непонятную.
Или не верят?!
Но слова Флориса убедили, что в этом
ошибаюсь:
- Не будь вы стражем, ни за что бы в
такое не поверил, но про вас и не то слышать доводилось. Спасибо –
повеселили от души. Хотелось бы самому это увидеть – после такого
уж точно будет, что вспомнить в старости, если вдруг доживу до нее.
Вы его на уголья, а он значит… Ой не могу! – Флорис опять
расхохотался.
Я через силу улыбнулся, делая вид,
что мне тоже очень весело это вспоминать. Рыцарь, склонившись, тихо
произнес:
- Ребятам не рассказывайте, что парня
того и медведя не упокоили. Я-то с пониманием: как-никак память вам
отбило, но вот они огорчатся и озадачатся – уж больно чудно для
стража такое дурное творить. И про то, что демы из вас чуть
обращенного не сделали, тоже молчите – люди шарахаться начнут.
Народ у нас простой и темный – верят, что от детей могил возврата
не бывает.