Пещера Трёх Братьев - страница 10
Рик запросился с ним, Убейтур отшвырнул его сердитым взглядом.
– Теперь я для вас и Беркут, и Беркутиха! Следи за братом.
И Рик подчинился. Без Убейтура, знающего обряд посвящения, он никогда не станет охотником. А если не станет охотником, навсегда останется выростком и, как девчонка-крутеня, будет стоять у очага на коленях, дуть в светлый мох, визжать от страха при виде пучеглаза, плетущего свой бесконечный потяг в углу пещеры, и есть глину.
Глава 4. Добыча
Убейтур спустился по мокрому обрыву и через неширокий родовой ручей пробрался к подножию осыпи.
Стемнело, когда он тихо, как рысь, подкрался к вырванному из земли валуну, каменное ребро которого поросло зеленой тиной. Валун был огромен, он почти наглухо закрывал пасть пещеры, оставив с краю небольшой лаз – в рост и ширину взрослого охотника.
Убейтур хотел было скользнуть внутрь, но вдруг будто окаменел – и сам превратился в скальный выворотень.
В родовом гнезде слышался плач! Убейтур задержал дыхание, волосы на его голове зашевелились, он послал всю силу в руку, сжимающую копье. «Духи предков в пещере, все души умерших сородичей – тех, кого поглотила Вода!»
И сейчас они вернулись в свое гнездо и плачут, оглашая камни. И старая Беркутиха легко ступает между ними – и ждет его, Убейтура, чтобы забрать и увести к небесным стадам. Не должен разлучаться род.
Убейтур сорвался с места и одним прыжком очутился в безопасном углублении под валуном со стороны северного ветра. Охотничья выучка спасла его: сам оставаясь незаметным, он увидел врага вживую.
Под сводом пещеры стояла девчонка. Она была младше Рика, но гораздо старше Чуна. В руке – пустой олений желудок. А шкура подвязана двойной сухожилкой.
«За водой послали. Неужели одну?»
Убейтур подождал, не выйдет ли кто-нибудь следом, но вокруг безмолвно спала ночная тишь, и лишь из пещеры по-прежнему доносился тихий, заунывный вой скорби.
Девочка повернулась к нему спиной и, волоча по осыпи узкий темный хвост, стала осторожно спускаться к воде.
«Хвост!»
Убейтур почти слышал, как гудит от гнева кровь, как тяжелеют веки от сладкого предчувствия мести. Он ощерил копье на изготовку и злобно глядел, как тихо и уверенно входит в поток двуногая дичь… Как он ошибся! Принять писк Водяных Крыс за могучий даже в скорби жалобный клекот угасших Беркутов!