«В Ленинградской области волки научились спасаться, уходя в „Заказник“, где охота запрещена. Специалисты такое поведение считают осмысленным», – сообщил диджей радио «Маяк», а дальше захрипел Высоцкий: «идёт охота на волков, идёт охота…»
– Где Ленинградская область? – спросил Айнур, поймав в зеркале папины сощуренные глаза.
Тот, на секунду перекинув напряжённо-сосредоточенный взгляд с дороги на него, нехотя ответил:
– Раньше Санкт-Петербург назывался Ленинградом.
– По Питеру бегают волки?
– Не пори чушь, сказали же – «в области». Где леса, там и бегают.
– А возле Верхоречья есть лес?
– Есть.
– А речка?
– «Репу» включи! Верхоречье…
– Точняк! А что ещё есть?
– Горы.
– Горы?
– Не Гималаи, конечно, но… смахивают на горы.
– А волки?
– Есть волки? – переадресовал отец вопрос матери.
Айнур, приподнявшись, посмотрел на неё. Она пожала плечами.
Сел на место. Уставился в окно, а там – ярко-жёлтое море. Захотелось выскочить из машины и побежать, петляя между тонкими зелёными ножками, расталкивая овальную листву подсолнухов, вымахавших в рост человека.
Свернули на просёлочную дорогу. Машина запрыгала на ухабах, и папа, чертыхаясь, снизил скорость до предела. Динамики затрещали, жизнерадостный ведущий стал запинаться, проглатывать слова…
– Убери его, – попросила мама, слабо взмахнув рукой.
Отец бросил на неё недовольный взгляд. Выключил радио. Посмотрел через зеркало на сына.
– Жвачка есть?
– Нет.
– Эй, не кисни, скоро приедем.
Айнур вяло кивнул, пробуя представить, чем будет заниматься в предпоследний месяц каникул. Заранее настроился на скуку. В деревне он был давным-давно, в раннем детстве, и совсем не помнил, понравилось ли ему там. Родители перестали туда ездить после смерти бабушки. Из-за мамы. Она только звонила деду, а если папа предлагал: «Рванули на длинные выходные в Верхоречье», находила сто причин «против» или же кратко произносила: «Не сейчас».
Почему мама не хотела видеть собственного отца, Айнур не понимал и, если честно, не вдавался в подробности. Ему хватало бабушки и дедушки, родителей папы, которые жили в городе и частенько приходили в гости. Или он к ним отправлялся с ночёвкой по настоянию отца. Уезжал к нанайке с картатайкой (так он их называл на татарский лад), не скрывая недовольства. Ему не нравился старый двор, где не было нормальных детей, – бегала одна мелюзга, охраняемая придирчивыми древними старушками, приросшими к таким же древним скамейкам. Даже картатай свой двор в шутку называл «нафталиновый рай».