На улице скандальная баба Поля с соседнего подъезда, охраняя от пыли развешенное бельё, криком отгоняла мальчишек, играющих в футбол. За ребят заступался Валеркин отец, дядя Толик. Он иногда брал на себя роль тренера или судьи и поэтому был всегда на стороне детей. Мальчишки, чувствуя защиту взрослого, дерзили бабушке. И хохотали.
Айнур не подходил к окну, чтобы чужим весельем и царящим на улице чудесным летним настроением ещё сильнее не растревожить душевную боль.
Этим летом из его жизни утекла беззаботная радость.
Началось с мелочи: в последний день майских праздников он, сняв футболку, целый день гонял на велике. Обезумевшее солнце, радуясь отсутствию туч и облаков, палило не по-весеннему яро. Вечером шея, спина и руки Айнура покраснели и начали гореть, будто их натёрли наждачной бумагой. Папа, глядя, как мама смазывает сыну сметаной самые болезненные участки, пошутил: «Шашлык недожаренный». Айнур бодро посмеялся, будучи уверен, что через пару дней «всё будет норм». Он и раньше краснел от первых жарких лучей, хотя, может, не так сильно, но никогда не облезал.
Прошла неделя, и коричневая кожа, обнажая розовые участки тела, начала отходить лоскутами, как обои на кухне после потопа, устроенного соседями сверху. Айнур плевать хотел на собственную облезлость, если бы Валерка не обозвал его «заразным татарином». Многие обрадовались, тут же подхватили, лишь бы их не трогали, хотя у некоторых даже носы были облупленные. Айнур считал глупым смеяться над неудачным загаром и подрался с Валеркой, украсив его лоб синяком.
Тот пожаловался отцу.
Дядя Толя прибежал разбираться с отцом Айнура. Они закрылись на кухне и сначала спорили, кто правильнее воспитывает ребёнка, и хвалились каждый своим сыном. Потом о чём-то шептались и смеялись. Перед уходом дядя Толя, показывая, как умеет красиво петь, нудно затянул что-то из «Сплина», а папа решил станцевать брейк-данс. Когда пришла мама, он как раз крутил на полу нижний брейк, вернее, лёжа на спине, дрыгал ногами в воздухе, а дядя Толя выпевал очередной куплет.
Валеркин отец, застеснявшись, скорее убежал.