Потянулись для наших дни, похожие один на другой, как бесчисленные близнецы в аттракционе Кио. Ежедневно вечером они по очереди мелом оставляли отметину на кирпичной кладке казармы, которую строили ещё пленные немцы. Очередной день сгорел. На один шаг стало ближе к родному манежу…
Молодость бесшабашна! Кажется, что ей не будет конца!. Это дни тянутся, а годы летят…
Закрутилось, завертелось всё в круговороте событий! Сплотила суровая солдатская жизнь наших парней. Да так, что и дружбой это теперь не назовёшь – что-то большее. Братство… В Дом офицеров на выступления, в самоволку или ещё куда – всегда вместе. Как мушкетёры! На учениях, стрельбах – лучшие из лучших! Образцово-показательные, так сказать, отличники боевой и политической! На них вся надежда, если что. Эти в любой ситуации не подведут! Гордость подразделения! Один недостаток – не живётся им спокойно. Дай что-нибудь вытворить этакое! Артисты – одним словом!
Сами ещё года не отслужили, но молодых бойцов – «салаг» – уже уму-разуму учат. То к зампотеху полка пошлют попросить клиренс (для непосвящённых – это расстояние от днища танка до земли). Зампотех, бывалый майор, матерясь и одновременно удивляясь безудержной фантазии «этих чертей», нагружает новобранцев старыми чугунными батареями. Те пыхтят, тащат в ангары, где танки стоят. То тех же салаг пошлют к нему за ключом 72 на 80. Назад они возвращаются с ломами и кувалдами. И так изо дня в день…
Однажды, когда цирковому экипажу командующий округом за отличную стрельбу на дивизионных учениях объявил по десять суток отпуска домой, а комдив не отпустил, те заставили молодняк прикатить двухсотлитровую бочку с солярой к штабу дивизии и доложить самому комдиву, что «его» приказ выполнен. От экипажа, в составе таких-то и таких-то, бочка для личных нужд командира дивизии доставлена! Как он, мол, и просил – «очищенная, на меду…»
Их, конечно, много раз собирались посадить на «губу», объявляли бесчисленное количество суток ареста, но как их посадишь – экипаж! Пару раз попробовали – зареклись! Они и там вытворяли такое, что комендант гарнизонной гауптвахты взмолился на вторые сутки: «Что хотите сделаю, только заберите!..»
Комдиву то и дело докладывают об очередных «выступлениях циркачей». Он их фамилии уже слышать не может – выучил наизусть. То им за несомненные заслуги присвоят очередные звания, то за не менее несомненное разжалуют до рядовых, то снова вернут лычки на погоны, чтобы через короткое время снова срезать. И так бесконечно!.. Их командир полка то имеет благодарности от высшего командования за воспитание такого выдающегося экипажа, то получает выговор за выговором. Из-за этой бравой четвёрки погоны самого комдива, мечтающего об одной большой генеральской звезде, не раз были на грани потери того, что имелось на плечах…