– Мистер Хардинг… – Могенс Хадбольд терпеливо улыбался. – Мы все переживаем…
– Переживания ничего не значат без действий. Мы должны остановить экономический апартеид, убивающий планету.
– Том, я прошу тебя! – Шон тоже встал. Это было возмутительно, Том словно обезумел, он никогда не видел его таким.
– Сядь, Шон. Ты хотел, чтобы я был здесь, хотел, чтобы я участвовал, так позволь мне продолжить. Я почти закончил. Посмотрите на этот мир – бесконечные кошмарные засухи и наводнения, они всегда происходят там, где имеются минеральные ископаемые и политическая нестабильность, сопровождаемая иностранным вмешательством тех самых сил, которые получают прибыль от права на добычу ресурсов. Сил, которым наплевать на любые жертвы, будь то людские потери или ущерб экологии, лишь бы использовать эти ресурсы. Мы видим перед собой глобальную экологическую зону жертвоприношения, и Арктика просто ее последняя часть.
Шон сидел, слушая все это, и его лицо горело. Том совсем помешался на своих идеях. Разве он сам не понимал этого? И что он собрался сделать с бутылкой минералки? Подняв ее к большому зеркалу над каминной полкой, Том казался безумцем, разговаривавшим с цветами.
– Вода из альпийского источника. Где уменьшение снеговой границы означает только то, что есть еще курорты и повыше, и их цены даже богатых заставляют почувствовать себя бедными. И если они начнут задумываться о климатических изменениях, то знаете что? Но мы еще можем схватиться за соломинку. – Он обернулся и снова приблизился к собравшимся. – Когда Венеция сползет в лагуну, погибнут не только беженцы, но и гости отеля «Чиприани».
Он снова выпил.
– Так что, если вас это не беспокоит, значит, вам просто нет дела. А если есть, тогда это ваш моральный и гражданский, и патриотический долг: либо сохранить за собой вашу собственность и быть недремлющими стражами Арктики, либо убедиться, что вы продаете ее тому, кто станет настоящей занозой в заднице для всех и каждого, кто попробует совершить там убийство. Я не знаю, возможно, вы и есть такие люди. Я вас не знаю, но я знаю этого человека. – И он указал на Шона. – Наша дружба началась с одержимости Арктикой. Мы шли разными путями, но это до сих пор объединяет нас. Он – капиталистическая свинья в костюме с иголочки, а я – заноза в заднице в джинсах. Он достаточно умен или безумен, чтобы пригласить меня в члены правления, и если я что-то усвоил, так это что люди лучше слушают тебя, когда ты с ними в одной комнате, а не орешь им в окно через рупор. Вот почему я здесь, с Шоном: он знает тех людей, до которых я хочу достучаться, – посредников между правительствами и горнодобывающими компаниями, транспортными компаниями, тех людей, которые заставляют мир вертеться. Я буду решать с ними все важные вопросы в одной комнате.