Эти атомы, встречающиеся на ладони, на бугорках и на оконечностях ручных пальцев, в количестве от 250-300, суть груды нервов, открытых Пачини в ясно выражающих свою исключительную принадлежность руки, как сгустители нервного влияния, вследствие действия электричества, в тоже время они суть и резервуары этого электричества и дают руке чрезвычайную чувствительность.
Без сомнения зрение и слух, а в более материальном и низшем порядке – вкус и обоняние передают свои впечатления мозгу, но эти четыре чувства существуют изолированно и бессильны против наружного противодействия.
Они, так сказать, негативно отражаются в мозгу и успокаиваются тотчас же, как только окончилась их предостерегательная обязанность.
Только глаз возвращает впечатление, но и то не полно и как бы пассивно.
Совершенно другое являет рука, передающая чувство осязания. Она находится в соотношении со всеми чувствами и соединяет их в себе. Она исполняет волю мозга и мыслей.
Без нее качества прочих чувств будут бесполезны и бессильны; она есть помощник человеческого голоса, – высшей дар человеку, ибо слово может быть заменено жестами.
Это голос глухонемого.
Это она вырывает его из уединения и возвращает миpy. Вместе со звуком и зрением рука составляет одно общее, но имеет над ними то преимущество, что она их вoсполняет.
И в ночи, когда осязание заменяет зрение, рука предупреждает мозг.
Наблюдая действие осязания, находящееся в согласи и с духом и с материею, видя, как она как бы сортирует духовную пищу мысли. большинство философов согласились признать за ней свойство чувства направляющего и изменяющего все другие.
И Бюффон, и Гердер, и Ришеран думали таким образом и не замедлили написать это. Мы только что видели, как думали об этом Аристотель и Бальзак. И действительно, рука, вследствие исключительной чувствительности, передает мозгу впeчaтления, заставляющие идеи излиться.
Если я дал место в моей книге сомнениям Миллера по нерешенному еще в его время вопросу о том: разливается ли невесомая жидкость от мозга к перифериям или от периферий к мозгу; если я уважал блистательную страницу Гердера за его блистательный стиль, то это только потому, что я желал объяснить с помощью известных физиологов самую невесомую жидкость.
Но еще и при первом издании моей книги, еще не зная уроков опытной физиологии нашего знаменитого Клода Бернара, которые не оставляют по этому предмету ни малейшего сомнения, сам так мало сомневался, что основал всю мою систему хиромантии на всасывании от периферий к центру и выдыхании от центра к перифериям; систему эту я объяснял, принимая за исходную точку сравнения зеркало, воспринимающее и отражающее солнечные лучи почти в одно и то же время.