Сенситивы (люди имеющие особенно тонкую чувствительность) умели употребить в пользу эти излишества.
Между ними особенно Аполлоний Тианский мог изолироваться без всякой посторонней помощи, одной силою своей воли. Его вдохновение всегда сопровождалось истерическими припадками.
Сообщаясь душой и нервами с окружающими электрическими токами, сомнамбулы вызывали образы существующих предметов, хотя бы они находились в значительном отдалении; и эти образы отражались в душе их, как бы в волшебном зеркале, открывая им даже некоторые зачатки будущего; они могли разоблачать тайны и предсказывать будущее, не доходя до состояния каталепсии, и даже не приходя в восторженное cocтояние.
Увлечение одним стремлением проникает человека так, что делает тело нечувствительным к явлениям внешнего мира.
Часто и при других обстоятельствах воля и сильная сосредоточенность производит те же результаты.
Влюбленный может часами стоять зимою под снегом и дождем под окнами своей милой, не чувствуя холода, не замечая ни снега, ни дождя.
Лафонтен часто оставался в одном и том же положении, сидя под деревом, не смотря на сильный дождь. Его дух, погруженный в размышления, не позволял ему заметить изменения погоды.
Сомнамбула должна отречься от собственной воли и совершенно подчиниться воле другого.
Человек высшей организации повелевает существом интеллектуальным, употребляет его как орудие, для сношения с планетным током.
Он видит, угадывает, предсказывает.
Могущество воли, как говорят, идет еще далее.
Некоторые, говорит Монтень[16], приписывают силе воображения происшествия, случившиеся с королем Дагобером и святым Франциском.
Цельсий рассказывает об одном человеке, душа которого приходила в такое восторженное состояние, что тело его долгое время оставалось бездыханным и бесчувственным.
Привидения, гороскопы, предчувствия
Неужели могущество человека простирается еще дальше? Неужели он может, раздвояться, так сказать, и показываться в одно и то же время в двух различных местах?
Неоспоримо доказан факт одновременного присутствия епископа Альфонса де Дигури, при смертном одре папы Ганганелли, и в окрестностях Рима, в положении с увлечением до беспамятства молящегося.
Когда он пришел в себя, то сказал своим служителям, коленопреклоненным у его постели: «Друзья мои, святой отец скончался».