Григорий у него служил,
Святейший, полюбил монаха,
И высоко так оценил,
Что для пророка Аввакума,
Писать каноны доверял
И первый раз с собою в думу,
В составе свиты своей взял.
Григорий с робостью смиренной,
В палату царскую вошёл,
И поклонившись всем почтенно,
Спокойным взглядом зал обвёл.
Вдруг сердце бешено забилось,
В ушах раздался странный звон,
По венам жарко кровь разлилась,
Монах увидел царский трон.
Казалось, он оцепенел
Приятным блеском ослеплённый,
И так от счастья захмелел,
Его красой заворожённый,
Что закружилась голова,
Но лишь придя в себя едва,
На трон опять глаза поднял,
И весь от злобы побелел.
На троне царь Борис сидел.
Григорий с силой руки сжал,
И еле слышно прошептал:
«Ну, подожди же царь коварный,
В один из дней твоих кошмарных,
Я «Дмитрием» сюда войду,
И если здесь тебя найду,
То царской волею моей,
Ты гордый государь всесильный,
Под скорбный плачь своих детей,
Накроешься плитой могильной».
Монах был троном так пленён,
И столь Борисом возмущён,
Что в дикой злобе не видал,
Когда царь с рындами своими,
Двумя юнцами удалыми,
Бояр и думу покидал.
С тех пор он потерял покой,
Ночами долгими мечтал,
Сесть на Московский трон златой,
И лишь под утро засыпал.
Когда ж монах его будил,
Вставал с распухшей головой,
И молча, в церковь уходил,
Шатаясь, как старик больной.
Там, как положено, молился,
С попом обычно службу вёл,
Когда ж народ весь расходился,
В палаты патриарха шёл.
Однажды из Боярской думы
Он вышел вместе с патриархом
И увидав вдали угрюмых,
Знакомых чудовских монахов,
Перед святейшим извинился,
К монахам быстро подошёл,
Почтенно всем им поклонился,
И с ними разговор завёл.
Вдруг Павел всех их перебил:
«Отцы Варлам и Мисаил,
Христово Сретение сегодня,
И если б в праздник мы Господний,
Григория не пригласили,
То мы б невежами прослыли.
Я вижу в том наш верный долг,
Чтоб дьякона нам пригласить,
Ведь то вино что дал нам Бог,
Должно вполне на всех хватить».
С ним слуги Бога согласились,
Собору вместе поклонились,
За тем беседу завели,
И в Чудов не спеша, пошли.
Когда же в монастырь пришли,
То гостя в келью привели,
И отыскав кувшин вина,
Усердно взялись его пить,
И осушив кувшин до дна,
Стал Павел дьякона хвалить:
«Ведь надо же себе представить,
Всего лишь за год из монаха,
Он стал придворным патриарха.
Ещё бы я хотел добавить,
Не малый надо ум иметь,
Чтоб так на службе преуспеть».