— Что там? — Нимбул встал с места.
— Твою мать! — раздался гортанный выкрик Драйна.
Полгоры вскочил на ноги, отступил на пару шагов. Садаварт
сначала на четвереньках перевернулась в сторону и только потом
поднялась: это позволило увернуться от какой-то сущности,
атаковавшей прыжком из озера.
Чудище напоминало тощего, нездорово длинного эльфа, чья кожа
стала прозрачной и покрылась слизью. Внутренности имели
отвратительный оттенок залежанной гнили и, хлюпая, содрогались при
каждом движении. Голова выглядела, как медуза, натянутая на булаву.
По-рыбьи заволоченные глаза мерцали сиреневым, выдавая присутствие
чужой воли. Пальцы рук заросли перепонками. Вместо ног монстр
опирался на четыре жирные щупальца, представляющие серьезную
опасность под водой, и лишь чуть менее серьезную — на суше.
— Драйн! — Нимбул бросил даларцу его секиру.
— Не дайте коснуться вас! — предупредила шаманка и, поведя
рукой, призвала каменный топор. — Уйди! — крикнула она ящеру. Тот
послушно отбежал к хижине: неведомая тварь ему совсем не
нравилась.
— В смысле? — вопросил Драйн.
И в следующий миг получил ответ: использовав щупальца, как
пружину, тварь бросилась на Йоранара. Тот уклонился. Мышцы торса
напряглись, потревожив заживающие рубцы. Сноходец шикнул. То, что
секундой ранее он стоял у огня, похоже, совсем не смутило монстра.
Ничего хорошего это не значило.
Йор сделал привычный пасс рукой — и запоздало осознал, что его
глефа, Кси’ратский Душерез, не в руке. Он потратил драгоценный миг
на сожаление: будет щедростью судьбы, если Атан’ванн не переплавил
древнюю реликвию в набор кубков для праздника!
— Глаза разуй! — гаркнул Нимбул и снес Йора с ног.
По месту, где мгновением раньше стоял сноходец, ударило склизкое
щупальце. Как выяснилось, для перемещения монстру хватало двух из
четырех.
— А оружием…? — начал Драйн.
— Давай! — одобрила Садаварт.
Полгоры «дал»: в два громадных прыжка настиг чудище и рубанул
сверху-вниз. Тварь ускользнула, одновременно выбросила щупальце
вперед на манер кнута и едва не обхватила Драйну ногу. Садаварт с
силой топнула, потревожив твердь. Это отвлекло монстра на секунду.
В следующий миг он рванулся к шаманке, издав звук, какой не мог
вырваться из живой глотки.
Двуручный топор Нимбула пригвоздил одно из щупалец, не дав
чудовищу прыгнуть. Хотя никто не заподозрил бы на медузообразной
голове наличие рта, откуда-то вместе с разъяренным шипением
вырвалась струя жижи с запахом тухлых яиц, заставив даларцев
попятиться. Монстр отодрал отросток, часть его, сочась сизо-серой
слизью, осталась отрубленной. Нимбул не успел замахнуться: тварь
взвилась особенно высоко и осадным камнем полетела на него. Воин
сделал шаг назад — и запнулся о проклятую колоду у костра.