Когда мы оказываемся за дверью, неловко переминаясь с ноги на ногу, я жду, пока Леон закроет квартиру. А когда он направляется к лифту, я накрываю его ладонь своей прежде чем он нажмёт на кнопку вызова.
На вопросительный взгляд киваю в сторону своей квартиры.
— Я просто здесь живу, — его брови взлетают в удивлении. — Представляет… шь.
— Надо же, — снова улыбается, сбивая все мои ориентиры и сосредотачивая их на своих губах. — Тогда проведу тебя до двери.
Два шага — и мы на месте.
— Спасибо. Ещё раз…
Я опускаю взгляд, снова не понимая, как себя вести. Но Леон сам всё решает: притянув меня к себе, оставляет лёгкий поцелуй, прикоснувшись к моему виску. Ничего не подразумевающий поцелуй, так как это сделал бы друг, брат, отец, но никак не мужчина, заинтересованный в дальнейшем общении. Жаль, но спасибо ему, что не пудрит мне мозги и не даёт пустых надежд.
— Не стесняйся, звони, — повторяет он, не уточняя, звонить ли в случае если нужна будет помощь или просто так.
Но когда Леон возвращается к лифту, провожая меня взглядом, а я скрываюсь за дверью своей квартиры, я понимаю, что не позвоню. Что бы ни случилось — не позвоню. Зачем ему мои проблемы? Он не обязан меня охранять. Это всего лишь вежливость. Может, даже искренний порыв. Но я не из тех людей, что перекладывают с больной головы на здоровую. Мои проблемы — это только мои проблемы.
Нужно быть осторожнее и как-то уладить проблему с соседями. Мне предстоит здесь жить и придётся с ними столкнуться ещё не раз.
3. Глава 2
Леон
Забрав некоторые документы, хранившиеся на старой родительской квартире, сажусь в машину и еду к себе. Дети с няней остались. К сожалению, сегодня я не успею их увидеть. Они наверняка уже спят.
Но я ни капли не жалею, что решил сегодня изменить планы. Хоть в чем-то спасибо почти бывшей женушке. Если бы не довела меня в очередной раз, не рванул бы на старую квартиру за документами.
И не спас бы Катю.
Думаю о ней — и невольно улыбаюсь. Такая нежная, ласковая, милая девочка. А стоит вспомнить, при каких обстоятельствах познакомились — и кулаки чешутся ещё раз отмудохать этих тварей. Как можно быть такими уродами, чтобы возбуждаться от насилия, от чужой боли и страха? Таких уродов истреблять нужно, но, увы, если бы я это сделал, правосудие было бы не на моей стороне.