– Посмотрим. Та-а-ак… Неплохо. А посмотрите, какой мы ей румянец сделали, а? Такая беленькая была, а сейчас? Да, бельчонок?
Дана улыбается, и я послушно улыбаюсь вслед за ней, хотя никакого румянца в упор не вижу. Щеки слегка розоватые, такой цвет бывает, когда первый раз окунаешь запачканную красной акварелью кисточку в стакан.
– Девочке с такими замечательными щечками можно съесть немного макарон, – довольно объявляет доктор. – Всё равно мы ей постоянно инсулин вливаем. Потом уж ни-ни, всё считать будете. А пока – лопайте!
– Доктор, а вылечить это можно? Навсегда? – достаю макароны. Обычные рожки, даже без масла, только чуть-чуть подсоленные. Вкладываю прямо в рот дочери, чтобы не шевелить трубки капельницы.
Виктор Владимирович яростно ерошит волосы. Видимо, не впервые. На затылке явственно проглядывает лысина.
– Пока миру неизвестен ни один случай полного излечения. Вы понимаете, там просто нечего лечить? Клетки поджелудочной железы, которые отвечали за этот процесс умерли. Их больше нет. Но!
Ковалев поднимает палец, и я с надеждой смотрю на желтоватый крепкий ноготь.
– Вполне можно вести нормальный образ жизни, добиться хорошей компенсации. Люди с таким диагнозом даже ухитряются быть спортсменами федерального уровня. И потом, наука не стоит на месте. Много всего изобретают. Вон, пересаживают почки, поджелудку. Короче, просто ваша жизнь будет немного другой.
Немного другой? Это будет уже совсем другая жизнь!
Дана поднимает неожиданно тонкую руку (моя аппетитная Данюшка-зефирюшка – тонкую?) и сжимает тестяное сокровище в кулаке.
Так и засыпает, устав от жевания на четвертой макаронине. Я автоматически кладу в рот следующую порцию и морщусь от противного вкуса. Какие-то горькие они и соленые. Вообще несъедобные.
– Попробуйте, – предлагаю заглянувшей медсестре.
Та вежливо откусывает микроскопический кусочек.
– Хорошие макароны. Свежесваренные, – комментирует она, поглядывая на меня с легкой настороженностью.
Наверно, в реанимации полно психов. То есть приходят сюда нормальные люди, а прямо тут, в уютной комнатке с белой кроватью, р-раз и подвигаются рассудком. Я-то не подвинусь. У нас с Даной всё будет хорошо. Но другие могут об этом не знать.
– Вы очень правильно делаете, что не развариваете макароны слишком сильно, не повышаете их гликемический индекс, – видимо, поверив в мою относительную адекватность, добавляет медсестра.