- Мееняяя тоожее каазниитее, - промычал он.
- Я с вами! – Ромка рванулся к нам, но застыл в воздухе.
Он открывал и закрывал рот, но звука не было. Через секунду его
приподняло и отнесло в сторону. Я видел, как парнишка кричит. Он
покраснел, и мышцы шеи напряглись. Но он лишь беззвучно открывал и
закрывал рот. Звук ему опять выключили.
- Тогда Дикого можете тоже казнить. Раз он хочет, - без
проблем разрешила принцесса. Она развернулась с явным намерением
покинуть зал. Но ее остановили: из воздуха возник еще один Свагл, и
сразу подошел к Лардуэс. Он наклонился к ней и что-то зашептал,
поглядывая в нашу сторону. На первый взгляд, новый гость выглядел
точно так же, как и остальные. Но я поймал его глаза, и сразу понял
– этот не такой. Во взгляде гостя светилась уверенность и
усталость, так, как это бывало в глазах Михалыча, командира нашего
Поста. Этот человек явно имел влияние на принцессу. Потому что она
вдруг резко повернулась и крикнула:
- Казнь отменяется! Всех, кроме ребенка, заберет Мастер
Колаш.
Потом махнула своим.
- Уходим!
Вся толпа, что прибыла с ней, мгновенно растаяла. С ними
исчез и Ромка. И сразу же из ниоткуда возникли другие: одинаковые
молодые люди, похожие на охранников, но вместо мечей на поясах у
них висели короткие простые ножны с ножами. Когда мы под их
охраной, шли к персональной двери, я успел заметить, что за одним
из Сваглов, летит контейнер Ольги. Значит, наши вещи забирают с
собой. От этого мне почему-то стало легче. Раз черная финка со
мной, значит, должно повезти. Всегда так было.
Я в четвертый или в пятый раз рассказывал одно и тоже.
Фразы уже запомнились, и я болтал почти не думая. Вот уж не ожидал,
что здесь будут такие же допросы, как у нас на Земле в полиции. Я
не верил этой процедуре, это явный фокус. Наверняка, они могли
вытащить все прямо из моих мозгов. Или опоить меня чем-нибудь, и я
бы сам все выложил. Раз на Земле такое могли, то тут это могут тем
более. Однако зачем эти тупые пересказы, я сообразить не
смог.
Допрашивающие красавчики менялись, я уже начал различать
их. Это сначала они все показались мне на одно лицо. Как японцы.
Они усаживались против меня прямо в воздухе, и вежливо – Кодекс
предписывал Высшим неизменную вежливость – начинали задавать свои
дурацкие вопросы. Я никак не мог привыкнуть сидеть на невидимой
опоре, и попросил обычный стул. Тот сразу возник рядом со мной. А
после третьего допроса, я попросил сменить его на кресло. Стул
оказался слишком натуральным, и я отсидел всю задницу на твердом
сиденье. Теперь же я развалился в мягком широком кресле и, почти
засыпая, бубнил привычную историю. Конечно, я кое-что не
рассказывал. Не обязательно этим качкам знать про наши с Ольгой
отношения. Да и дальше начала войны я рассказывать тоже не
собирался. Это только моя память, нечего в ней копаться. Ну и
конечно, про другие «операции» здесь, рассказывать нельзя ни в коем
случае. Кроме сегодняшней. Тут уже отвертеться невозможно, все на
глазах.