Долян дураком не был и сразу
сообразил, куда ветер дует. По итогам толковища он точно оказался
бы должен решительно всем, поэтому пошёл ва-банк. Выдернул из-под
рубахи болтавшийся на цепочке камушек, стиснул его в кулаке и
прошипел:
— У меня здесь четверть таланта! Я
сейчас от вас мокрого места не оставлю, уроды! — Меж его пальцев
начало пробиваться оранжевое свечение, и предводитель школьных
босяков оскалился. — Живо перо бросил!
Я вот так сразу с достойным ответом
не нашёлся, а дальше от двери негромко прозвучало:
— Довольно!
Наставник Крас отлип от косяка, но и
после этого повышать голоса не стал, как не попытался и надавить
авторитетом.
— Здесь вам не школа! Устроите
побоище, до конца жизни долги отрабатывать станете. Ваша жизнь,
решайте сами.
Он вышел во двор, я спрятал нож,
Долян убрал под рубаху наполненный небесной силой янтарный шарик.
Вроде как краями разошлись. Пока. Надолго или нет — непонятно.
Ночь покажет.
11-4
Ужинали мы за столами под навесами
вдоль одной из стен. Ели без аппетита, налегали на травяные отвары.
Увы, всё выпитое, казалось, тут же выходило обратно с потом, и
легче не становилось. Становилось лишь хуже.
Ощущал я себя собранной на скорую
руку марионеткой, а Дарьян так и вовсе едва до койки добрёл.
Подумалось, что с прожигом меридианов и формированием узлов мы
откровенно поторопились, но нет, конечно же — нет. В столь бедной
на энергию среде наши трофеи протухли бы не за день, так за
седмицу. К тому же паршиво было не только мне с книжником — не
лучшим образом чувствовали себя и остальные. Наставник Крас и тот
потом обливался, словно в парной сидел, а не на открытом воздухе. И
это ещё дневной жар спал, было лишь влажно и душно.
— Сегодняшняя ночь будет самой
сложной! — во всеуслышание объявил умник-Пяст. — Дальше станет
легче.
Станет, угу. Тем, кто до рассвета
дотянет.
— Покараулю первое время, —
предупредил я босяков.
Лоб кивнул.
— Ты давай это… того… Дремать
начнёшь, меня буди, короче. Подменю. Не тяни до последнего.
— Договорились.
Мы заняли четыре двухъярусные кровати
в одном из углов, уже перед самым отбоем туда подошли Огнич и Зван.
Последнего аж потряхивало.
— Искорке не хватает небесной силы! —
толковал он приятелю. — Она голодает! Ей плохо!
Фургонщик только хмурился и пожимал
плечами. Я не утерпел и спросил: