В моей кровати, такой маленькой, мне не хватает только одного, теплое присутствие человека, крепко меня обнимающего. Не для плотских удовольствий, при всем немаловажном их значении, а просто, чтобы чувствовать себя хорошо, уверенно. Знать, что ты можешь рассчитывать на кого-то, и что он радуется твоей компании, что является совершенно бесценным подарком. Кто-то, с кем можно просто поговорить, не боясь быть осужденным. Никакой случайный любовник не сможет восполнить этот недостаток. Только лишь одна невидимая связь, получаемая из строения искренней и серьезной любви, может предложить такую роскошь. Да, искренняя любовь - действительно роскошь.
Однажды утром, идя по коридору метро в сторону улицы, я ощутила острую боль в левом глазу, похожее на ощущение, будто его проколол дротик. Меня мгновенно охватило мучительное чувство. Осталось только потерять равновесие, когда темные пятна застели мой взор. Электрошоковая боль заставила меня закричать. Мне не удавалась держать веки поднятыми. Я ничего не видела; в моем глазу только что лопнул кровеносный сосуд. Боль сохранялась. Я махала руками вперед-назад, словно камыш, сотрясаемый шквалистым ветром. В промежутках между взмахами, мой правый глаз различал многочисленных прохожих. Они двигались, не останавливаясь, словно автомобили во время гонки. Я могла умереть прямо там, и тогда каждый из них мог бы случайно наступить на меня, и я была бы банально раздавлена под ногами этого безумного танца слепых слонов. Я открыла для себя холодное и совершенно равнодушное отношение парижской орды, с изумлением для себя.
Я постаралась опереться на стену, чтобы выровнять равновесие. Я нащупала ее левой рукой, словно слепая, потерявшая трость. Я не заметила, как моя сумка упала на землю. Через мгновение, я нащупала выступ, на который я смогла облокотиться. Боль сохранялась. По самому несчастному стечению обстоятельств, тот глаз, который разразился болью, был моим рабочим, потому что правый был уже давно подвержен усиливающейся близорукости. Мне надо было постоянно носить корректирующие очки, чтобы лечить этот дисбаланс, хотя в моем случае мне хватало и той полумеры в зрении, что у меня была. В итоге, вместо того чтобы выбрать очки, я предпочитала сосредоточиться на определенной форме настройки глаз, порожденной ограничением моего астигматизма. Когда они оба открыты, мои глаза давали мне более чем удовлетворительную картинку. Но без работающего левого глаза я даже не могла представить себе, что буду видеть.