Я вздохнула и заставила свои ноги снова задвигаться. Теперь мое шествие не походило на триумфальное, как это было пару мгновений назад, а напротив, было значительно более неуклюжим и нерешительным. Настоящая Мелисанда всплывала к поверхности с более тяжелым багажом, который она тщетно пыталась утопить.
Остальную часть пути я шла очень медленно. Мне хотелось побыть в одиночестве, чтобы никто не догадался о причине моей нерешительности. Моя застенчивость, моя защитная мантия, подаренная мне моей независимой жизнью, несмотря на мои неоднократные безнадежные попытки избавиться от нее, наглым образом возвращалась на сцену, напоминая о том, кем я была.
Как я могла забыть это?
Я подошла к железной калитке высотой метра три и вновь застыла в нерешительности. Закусив губу, я вспомнила обо всех альтернативах, которые были в моем распоряжении. На самом деле их было мало. О том, чтобы вернуться назад, не могло быть и речи. Я заранее заплатила за это путешествие, и у меня осталось мало денег. Очень мало, по правде говоря.
И потом, что меня ожидало в Лондоне? Да ничего. Абсолютная пустота. Даже моя соседка по комнате с трудом вспоминала мое имя или, в лучшем случае, коверкала его.
Тишина вокруг меня была звенящей в своей абсолютной неподвижности и нарушалась только шумными ударами моего сердца.
Я поставила чемодан на узкую тропинку, на которой небрежно были разбросаны пучки травы. Но для меня это не имело значения. Я была сослана в черно-белый мир, лишенный каких-либо красок. И это не являлось метафорой.
Я приложила руку к правому виску и слегка нажала на него подушечками пальцев. Где-то я читала, что это помогает снять напряжение, и, хотя я считала это глупым и абсолютно бесполезным, я покорно последовала этому совету, которому я совершенно не верила. Я лишь поддалась устоявшейся привычке. Было утешительно иметь привычки. Я вдруг обнаружила, что это действительно расслабило меня. Наверно поэтому я никогда не отказывалась ни от одной из них. Особенно сейчас.
Я решительно повернула в противоположную сторону, удаляясь от заданного курса, готовая подделать документы, чтобы вернуться обратно. Я с горечью вспомнила мою комнату в Лондоне, маленькую как каюта на корабле, рассеянную улыбку моей соседки по комнате, пушистое брюшко кота и даже облупившиеся стены. Но внезапно, без какого-либо предупреждения моя рука вновь опустилась на ручку чемодана, а другая отворила калитку, о которую я неосознанно облокотилась. Я не знаю, что бы я сделала дальше – повернулась назад или позвонила в колокольчик, – но у меня больше не осталось возможности узнать это, поскольку именно в тот момент одновременно произошли две вещи.