Скоро кончится лето. А я так и не сходил ни разу на рыбалку.
Хотя, ходить-то особо не нужно – достаточно пройти пару метров от
дома, и вот он – пруд. А сразу за ним – густой лес. Я уже успел
забыть, как мелодично здесь поют птицы. Забыл, какой здесь воздух,
все забыл. Вечные проблемы, суета, неустойки и задержки, - как же
все это достало!
Даже сейчас, на широкой террасе под навесом, я думаю о
проблемах. А ведь сам захотел уехать, чтобы побыть наедине и не
думать ни о чем. Мне нужна полная перезагрузка, обновление,
перепрошивка. Что угодно, лишь бы снова стать тем, кто я есть.
Стать тем, кем я был до появления Вари.
Мое вынужденное одиночество было необходимо по простой причине –
чтобы не наломать дров еще больше и не разогнать весь коллектив к
чертовой матери. Нельзя смешивать работу и личную жизнь. Нельзя! А
ведь я видел, как она уходила. Видел ее поникшие плечи, видел, как
этот ублюдок услужливо придерживает для нее дверь своей развалюхи.
Он посадил ее на заднее сиденье, и несколько раз проверил,
пристегнула ли она ремень безопасности. Он вел себя так, словно
Варя – его неприкосновенная собственность! От одной только мысли об
этом потемнело в глазах. Наверное, только один Кир может
догадываться, как я хотел его уничтожить. Просто раздавить как
букашку. Но – я не мог. Спрашивается, почему? Потому что я –
начальник, а она – подчиненная? Потому что я не имею права творить
дичь?
Что-то не могу припомнить момент, когда Ромка из зачуханного
офисного очкарика превратился в местного мачо. Он всегда был для
меня тенью. Никем. И тут вдруг произошла удивительная
трансформация, и культурный ботаник показал свои клыки.
Рассказать Киру – так ведь он поднимет на смех. Мало того, что я
нарушил свои же правила и образно наступил в кучу дерьма, так еще и
оказался лохом, которого уделал обычный офисный работник. Кисло
усмехаюсь сам себе и смотрю вдаль. Пытаюсь «потеряться» в
пронзительной синеве неба. Вот только нет никакого умиротворения.
Только хуже становится.
Я даже не почувствовал удовлетворения, когда уволил их. Да,
сейчас понимаю, что сделал это сгоряча, и не подумав. Да я тогда
был готов растерзать обоих. Перед глазами так и вижу Варькин кончик
языка, вижу, как она, склонившись, что-то чертит на холсте. Так
сосредоточенно, усердно. И даже не осознает, что делает, когда
показывает свой язык. Да, я понимаю, что это было не специально,
она ведь вообще ничего не умеет делать специально.