Ладожское озеро гораздо больше Онежского. Считается, что оба они оставлены нам в наследство ледником, который, отступая на север, выгрыз ложе для двух самых крупных в Европе пресных водоемов.
Причаливаем к острову Валаам. Подходы к пристани сторожат гигантские каменные глыбы. Валаам в известном смысле – произведение человеческих рук. Монахи и паломники закрыли гранитное основание острова привезенной с материка плодородной землей, прокопали или выдолбили каналы, посадили деревья. Микроклимат позволил выращивать культуры, свойственные значительно более южным широтам, развить животноводство.
Остров многократно подвергался нападениям. Но в отличие от своих братьев по вере в других частях Русской земли, валаамские жители не отвечали насилием на насилие. Их истребляли, постройки выжигали. Вместо погибших приходили другие, и все начиналось сначала.
Эти традиции дают себя знать по сей день. Экскурсовод, напоминавший попа-расстригу, избегал причинить боль даже комарам, которых здесь в изобилии, сгонял их не убивая.
После Второй мировой войны Валаамский монастырь являлся прибежищем калек – безруких и безногих обрубков человеческих тел. Одни сами отказались от общения с миром, от других отреклись родные. Наверное, трудно было сыскать более печальное место на всем свете.
Сейчас строения монастыря восстанавливаются. В планах вернуть острову репутацию центра культурного земледелия и согласия человека с природой. Местные энтузиасты горят желанием показать, на что они способны. Только бы им не мешали.
Возвращаясь на теплоход, мы купили ароматные теплые пироги с брусникой. Такие издавна пекли на Русском Севере. Вскипятили в каюте электрический самовар. Как же было вкусно!
Даже среди шума и веселья мы обычно искали уединения. Это понятно. Работа Валентина лимитировала свободное время, отпущенное нам двоим. Он рано уходил из дома, возвращался к девяти вечера, часто позже. Свободных суббот не было. Перепадали служебные дела и на воскресенье. Командировки, о которых он узнавал в последний момент, разлучали нас. Те месяцы, что мы находимся в Гамбурге, составляют счастливое исключение в нашей жизни.
На десятый день пути теплоход прибыл в Ленинградскую гавань. Любимый город мужа приветствовал чудесной погодой. Мы распрощались с попутчиками, которые продолжали водное путешествие, и перебрались в гостиницу. Четырех дней, отведенных на Ленинград, понятно, слишком мало, и мы стараемся вместить в них максимально возможное.