Я стремглав подбежал к ним и впопыхах выпалил:
— Александр Иванович, что с Михаилом Петровичем? Все серьезно?
Можно мне к нему?
Профессор окинул меня внимательным и суровым взглядом.
— А вам зачем к нему, молодой человек? — строго спросил он.
— Мне сказали, что он при смерти. Я могу помочь! — возбужденно
ответил я, пытаясь восстановить дыхание.
Стрелецкий скорбно глянул на мадам Зарецкую, потом перевел
взгляд на меня и, тяжело вздохнув, ответил:
— Ему уже ничем не помочь, Гордеев. Наука и магия здесь
бессильны, — угрюмо развел он руками. — Дайте спокойно уйти
человеку. Сейчас с ним прощается семья, не стоит их беспокоить.
— Профессор, я могу помочь, — схватив декана за руку и
отчеканивая каждое слово, сказал я, твердо глядя в глаза
Стрелецкого.
Во время произнесения этой фразы, я черпнул каплю своей
божественной силы и направил ее через ладонь Александра Ивановича в
его магический исток.
Профессор тут же отдернул руку и отстранился от меня. Его глаза
полезли из орбит.
— Что это было, Гордеев? — изумленно спросил декан.
— Александр Иванович, если б был хотя бы маленький шанс помочь
вашему преподавателю, неужели бы вы им не воспользовались? Мне
кажется, вы не настолько старый, что перестали верить в чудо.
— Да кем вы себя возомнили, Гордеев? — нахмурив брови, спросил
декан, но при этом в его голосе прозвучали нерешительность и
сомнение.
— Он сейчас умрет… и вы лишаете его последней возможности
побороться за свою жизнь. Можете вы хоть на минуту забыть о своем
статусе и об опасности опозориться?
Стрелецкий застыл, словно молнией пораженный. Он весь побледнел
и мне, если честно, показалось, что он сейчас сотрет меня в
порошок.
Но вдруг в глазах декана сверкнул стальной блеск и он, махнув
рукой, смачно выругался, а потом добавил:
— Да к черту все, пойдем! — и, схватив меня за руку, потащил за
собой.
— Но как же так? Зачем? — растерянно запричитала вдруг мадам
Зарецкая, не поспевая за нами.
— Успокойтесь, Изольда! Я знаю, что делаю, — твердым голосом
произнес профессор, оглянувшись на запыхавшуюся целительницу.
Мы поднялись на второй этаж и поспешно подошли к одной из
дверей. Профессор рывком ее раскрыл и втянул меня вовнутрь. Передо
мной открылась скорбная картина: женщина средних лет держала за
руку неподвижное тело Жохова и горько плакала, а рядом с ней стоял
смертельно бледный молодой человек, лет двадцати трех, и
побелевшими пальцами крепко сжимал ее плечо.