— Все эти люди свободны от проклятья, — ответил я спокойно.
— Но как же приказ…
— Я сказал свободны.
Возражения этого старика меня разозлили.
— Перед смертью ведьма сняла проклятие. Можете идти, а крестьян оставьте в покое.
Про Йованну я не стал говорить намеренно. Незачем лишним людям знать о ней и ее участии.
Командир подумал несколько мгновений и покорно кивнул.
К ночи на краю деревни соорудили погребальный костер, и я лично поджег сырой хворост. Священный огонь окутал тела погибших, в ноздри ударил едкий дым. Я долго стоял, глядя на танец пламени и успокаиваясь. Павшие от проклятья возвращались туда, откуда пришли – к земле. Это и есть круговорот жизни и смерти. Это и есть Порядок.
Уголья еще дымились. Стояла глубокая ночь, когда ко мне осмелилась подойти пожилая женщина и пригласить в дом.
— Мы у родни переночуем, а вы здесь устраивайтесь, — она хлопотала у порога.
Внутри я увидел ведьму. Ее успели раздеть, замотать в теплое покрывало, как гусеницу, и уложить на кровать. Йованна не приходила в себя, силы были истощены, но я знал, что к завтрашнему дню все будет в порядке.
— А вы инквизитор, да? — пропищала чумазая девчонка, дернув меня за рукав.
— Кыш отсюда! Простите любопытное дитя, господин. А это ваша?.. — спросила женщина, кивнув на ведьму.
— Да, это моя спутница.
— Передайте ей наши искренние благодарности! — она поклонилась в пол, глаза крестьянки слезились. — Я постелю вам здесь же, на лавке. Не обессудьте, люди мы небогатые. Но сначала откушайте, господин инквизитор.
Потом заглянул деревенский староста, отблагодарил, принес немного еды и молока. Инквизиторов боялись и старались лишний раз не попадаться на глаза.
Лавка оказалась коротка, но это лучше, чем голая земля. Прошлую ночь я почти не спал, поэтому усну быстро.
Несмотря на усталость, сон не шел. Раз за разом я прокручивал перед глазами картину, как ведьма стояла, раскинув руки, мокрая от воды, в этом своем платье, которое обтянуло тело второй кожей. Это был чистейший Хаос – опасный, могущественный и совершенный в своем несовершенстве. Буйство стихии, вместившееся в одном хрупком теле. Сила, которую обуздали тонкие женские руки.
Не знаю, почему, но от этого образа по коже ползли мурашки. Почти все ведьмы, которых я видел, были уродливы, с оскаленными зубами и искаженными лицами. Как та, что я убил сегодня. Были и те, что натягивали личину прекрасных дев, но под маской я все равно видел уродливое нутро. Их Хаос смердел тленом и пылью, старыми подвалами и вонью тесных городских улиц. А ее Хаос любил, тянулся к ней.