Не потому что резко разлюблю ее из-за не родного наследника, а за ложь, весьма жестокую и расчетливую игру на моих чувствах. Вот если бы молчала, я бы, наверное, просто смирился и принял Сашу, но с оговоркой, что оплодотворитель и на километр не подойдет к ребенку, иначе я уничтожу его, а кишки развешу на елке вместо гирлянды в новогоднюю ночь.
В назидание Диане…
Брр… Трясу головой. Что-то меня совсем понесло. Вот говорю же лучше не думать!
Начал с пресветлого будущего отца семейства, а закончил потрохами придуманного мной человека, которого в реальности может и не быть!
Мысли мешают, путают, но среди бесконечного потока фантазий становится ясно одно: при любом исходе отношение мое к Саше вряд ли поменяется. Негодник не виноват, что у него такие родители. Он вообще никаких ошибок еще не успел совершить за свою короткую жизнь.
А к Диане отношение пошатнется.
Успокаивает то, что жена всегда была умницей. И адекватной. И много чего еще имеется в копилке ее достоинств. Оттого и выбрал Диану, короновал венцом исключительной для себя женщины. Пробовал искать ей замены, но во всем свете не нашел. И унялся.
Останавливаюсь возле клиники.
Пора принять изменения и сдвинуть жернова судьбы.
В лаборатории все идет своим чередом, работа кипит. Архисложно сохранять невозмутимый вид, словно я не обрадуюсь или не огорчусь от результата, каким бы он ни был.
Подхожу к ресепшен.
По ту сторону стеклянной перегородки мне улыбается девушка. Называть свою фамилию не требуется — в этом городе мое лицо известно всем, и у каждого насчет моей личности имеется свое мнение, о котором искренне мне вряд ли кто-то признается и на которое мне плевать.
Сотрудница приветливо здоровается, а потом шагает к стеллажам и ловко находит среди стопок с бумагами нужную папку.
— Поздравляю, Андрей Вячеславович, — протягивает мне.
— Спасибо, — отвечаю сухо.
Не для девушки в белом халате я берег эмоции. Матовый файл разрывать чуть ли не зубами на всеобщем обозрении не спешу.
Холодно, выдержано забираю его и удаляюсь обратно в машину. Только в салоне, надежно скрывшись за тонированными стеклами, с остервенением и неутолимой жаждой грубыми движениями распаковываю файл.
Внимательно вглядываюсь в строчки и вижу разрезающий душу на части, морально убивающий, как приговор осужденному на пожизненное — ноль. Первые минуты не верю, списывая на то, что перепутал информацию, и снова перечитываю, но нет. Вероятность отцовства отрицательная.