– Эй! Ало? Слышишь меня?
– Умгум.
– Спишь что ли?
– Почти. Проснулся
– Весь в делах, как обычно. Половина первого, а ты «почти проснулся».
– Чего хотел?
– Слушай, такое дело. Мне надо через день, послезавтра уехать из города.
– Едь.
– А на работе не дают отгул. Никак.
– Тогда не едь.
– У меня бабушка умерла. Похоронить бы надо.
Я раскрыл глаза, поприветствовал женщину на потолке, порадовался, что таки дополз до кровати, присел. Всю ночь лежал я как-то неудобно, аж спину ломило. Пока садился, нарвался на что-то длинное и упругое. Ага, так и есть – дилдак. И пакетики от разогревающих гелей. Хоть закрывай богатства эти на время пьянствований, честное слово.
– Соболезновать не буду, – говорю и рассматриваю резиновый член с венами,– От меня чего хотел?
– Не надо, теперь согласен с тобой. От этих соболезнований только больнее. В общем, это, меня бы типа на работе подменить. На пару дней. Там я договорился, главное, чтобы человек был. Адекватный. А ты по-моему адекватный.
– Стас, ты точно мне хотел позвонить?
– Да тебе, тебе, не остри. Не забыл где я работаю?
Пытаюсь вспомнить. Он по идее мой лучший друг, но мы и не виделись давно, да и понятие «друг» для меня весьма расплывчато. Нет, я не думаю, что в дружбе один раб другого, но все равно расплывчато. Черт возьми, я его фамилию точно без ошибки не напишу, боюсь. Какое там место работы.
– Забыл.
– Магазин «Товары для всей семьи». На пересечении улицы Воскресения и Красных партизан. Вспомнил? Несколько месяцев назад вроде ты приходил к нам. Но не моя смена была.
Секс-шоп. Точно. Вспомнил. Называется «Товары для всей семьи». Неймбрендинг, да. В наши скрепные времена по-другому если назвать, то могут разные активисты и мочой залить.
– У меня мало опыта работы на кассе, – признаюсь.
– Там несложно, научу. Так что, согласен? Половину ассортимента знаешь и без ознакомления. Причем с детства, – сказал Стас и заржал.
Смешно ему. Дебил.
– Послезавтра уезжаешь?-решил я уточнить.
– Ага. Но завтра нужна замена.
– Давай вечером сегодня тебе сообщу, ты позвони, не забудь. Я ж с теткой вожусь.
– О, – глухо откликнулся он, – Забыл, блин. Извини. Как она?
– Чуть лучше твоей бабушки, – сказал я и заржал. Он, кстати, тоже. Но это был такой ржач, знаете, как бы натужный и несчастный, ржач как попытка убежать от страха и реальности. Ржач, идущий рядом с отчаянием, сардонический, ага. Поэтому он у нас быстро сошел на нет, – Короче, вечером маякни. В принципе, почему бы и нет.