Нет, не что-то. Кого-то.
Книжники разбегаются в стороны, ими владеет ужас, который проникает и в нас. «Почему всегда мы?!» Наше достоинство растоптано, наши семьи уничтожены, дети оторваны от родителей. Кровь наша мешается с грязью. Какой великий грех совершили книжники, что столько поколений вынуждены расплачиваться за него своими жизнями?
Дарин, всего секунду назад совершенно спокойный, застывает рядом со мной в ужасе. Я тоже чувствую страх и хватаю брата за руку. Я больше не готова расставаться с ним – не сейчас, когда он так нуждается в моей поддержке.
– Бежим отсюда, – говорю я и стараюсь вывести его из толпы, но нашу очередь окружают солдаты. Между палатками мелькает знакомое смуглое лицо. – Скорее, Дарин…
За нашими спинами слышится крик:
– Их здесь нет! – Женщина-книжница, худая как скелет, пытается отбиться от солдата. – Я же говорила, их здесь нет!
– Мы знаем, что ты их прячешь, – говорит женщина-солдат, на голову выше ее. Широкие плечи облечены серебряным доспехом. Ее скуластое темное лицо не такое жестокое, как у Маски, но в целом она выглядит угрожающе. Она срывает со стены ближайшей палатки постер с нашими лицами. – Просто выдай нам Лайю и Дарина из Серры, и мы тебя отпустим! Иначе мы разнесем лагерь в клочья и вышвырнем всех беженцев на мороз. Да, мы благородны по отношению к вашему народу. Но это не значит, что мы глупцы.
За спиной солдата другие воины сгоняют детей-книжников в подобие загона. Еще одна палатка взрывается снопом искр у нас за спиной, тут и там костры поднимаются к небу. Я содрогаюсь при виде пламени, плач моего народа разрывает сердце.
– Это пророчество, – шепчет Дарин. – Помнишь? «Птицы утонут – никто не узнает». Книжники и есть птицы, Лайя. Мореходов всегда называли морским народом, народом вод. Они и есть потоп, который погубит птиц.
– Мы не можем этого допустить, – с трудом выдавливаю я. – Наш народ страдает из-за нас. Другого дома у них сейчас нет. А из-за нас они его лишатся.
Дарин сразу понимает, что я собралась сделать. Он качает головой, отступая на шаг, его движения выдают панику.
– Нет, Лайя, – говорит он. – Нет, мы не можем так поступить! Как мы найдем Пчеловода, если угодим в тюрьму? Или погибнем? Как мы сумеем… – Голос его прерывается, он может только снова и снова мотать головой.