Он сел, моргая от яркого утреннего света, пробивавшегося сквозь
щели двери. Сначала Гарри решил, что всё произошедшее — побои,
верона, дым, крики, человек в броне — было всего лишь кошмаром. Но
это не объясняло, почему он чувствовал себя так хорошо. Он провёл
рукой по груди, где раньше ощущал боль, и не нашёл ни синяков, ни
ран. Он осмотрел свои руки и ноги — нигде не было ни царапин, ни
следов от ударов.
"Что это было?" — прошептал он, пробуя встать. Его тело
слушалось, мышцы не болели. Осторожно сделав шаг, Гарри проверил,
не подвелит ли его друг здоровье, но всё было в порядке. Он
чувствовал себя почти бодрым, как если бы только что выспался и
полностью исцелился. Однако одно не давало ему покоя: странный
привкус во рту — что-то металлическое, чуть сладковатое, как
лекарство.
Гарри провёл языком по зубам, но ничего необычного не нашёл. Он
снова осмотрел свои ладони, потом потолок чулана. Он снова сел на
матрас, не зная, что думать. Всё было неправильно. Совсем
неправильно. Но вот что было правильным: визит Дадли Дурсли, его
кузена.
Дадли, хотя и не был идеальным другом, был, пожалуй,
единственным светлым пятном в этом месте. Он приносил ему еду,
когда Гарри был голоден, иногда защищал его перед друзьями или
одноклассниками. Он не всегда был добр с Гарри, но в сравнении с
его родителями, которые называли его уродом, выродком и свиньёй, он
был почти ангелом. Именно Дадли рассказал Гарри, как его на самом
деле зовут — Гарри, а не теми оскорбительными словами, которые
использовали Дурсли. Это была одна из немногих правд, которые Гарри
знал о своём прошлом.
Гарри закрыл глаза, пытаясь вспомнить что-то хорошее. Он
вспомнил, как однажды Дадли сказал ему правду о его имени, сказал,
что так его звали родители, прежде чем их не стало. Это был
единственный светлый момент в их отношениях.
— Ну, вот и я, — раздался стук в дверь. — Гарри, ты там?
Гарри осторожно поднялся. Это был Дадли. Он вошёл, не без труда
пройдя через дверь, в руках у него был контейнер с едой.
— Я тут это... принёс тебе обед, — сказал Дадли, поставив
контейнер на пол. — Прости, что не смог сразу, но... ты же
понимаешь.
Гарри, едва не теряя терпения, взглянул на кузена. Его внешность
изменилась, но всё равно был тот же старый Дадли — только с одним
синяком на шее, который едва заметен. Неизвестно, кто его поставил,
но, возможно, Дадли сам был виноват. Он всегда любил подраться.