Многое случалось за эти годы. И попадали мы в передряги, но и забавных случаев было немало. Помню, стояли мы в избушке на берегу красивейшего притока реки. Через него был перекинут добротный деревянный мост. Почти напротив устья притока прямо на середине Реки торчала скала, даже не скала, а небольшой островок. Он разделял стремнину на два потока. Ближайший к нам был неглубок и порожист, а тот, что огибал островок со стороны противоположного берега, был полноводен, но с ровным дном.
Жара, сын болтается у воды – там небольшой спокойный заливчик с чуть более тёплой водой, жена разлеглась, в чём мать родила на огромном валуне, который слегка вдавался в Реку. Мы так привыкли к одиночеству, что ходили практически голыми. Жена перестала стесняться сына, а он привык и не обращал никакого внимания. Я сохранял на себе трусы – продираться через кусты с болтающимся без защиты инструментом было чревато для инструмента. Да и больнооо! Сын защищал своё достоинство таким же образом. Ну, а у жены цепляться было, как вы понимаете, нечему. Неожиданно из поворота на Реке появился плот.
– Ма, – заорал сынишка, – смотри, туристы плывут!
Жена встала, приложила руку к глазам и застыла, рассматривая приближающихся, которые были сплошь мужики и которые уставились на необычное видение – голая нимфа аки Лорелея, завлекающая простодушных моряков. Плот несло прямо на скалы. Я завопил жене:
– Ложись, бесстыдница!
Она услышала, вспомнила и скатилась за камень. Мужики очнулись и, гребя из всех сил, успели в последнюю секунду проскочить скалу. Представляю, что они говорили про нас друг другу!
Из всех реальных опасностей самой реальной были медведи. Их там водилось множество, но почти всегда к реке они не подходили, а паслись гораздо выше. В ягодниках да в кедровниках. Но в голодные годы спускались ниже. За всё время у меня было несколько малоприятных встреч с ними. Реально опасными были две. Однажды мы путешествовали там втроём с сыном и шурином. Коля, так звали шурина, был заядлым рыбаком, но человеком в таких приключениях новым и неопытным. Жена в тот год бодалась с диссертацией и, скрепя сердце, отпустила наше трио. Коля не был склонен много ходить с рюкзаком, но охотники дали нам небольшую надувную лодку. Она с трудом вмещала нас троих, и мы придумали классное развлечение. Рано утром мы уходили от избушки вверх по Реке километров за двадцать, а то двадцать пять. Там в каком-нибудь красивом месте отдыхали, рыбачили, а затем садились в лодку и медленно спускались к избушке. В опасных местах обносили её по берегу, рисковать не хотели. Каждое утро я делал пробежки по окрестности нашего жилья, высматривая следы медведей. Но лето было хорошим, и за всё время следов я не видел. Значит, они были вверху и к реке не выходили. Видя такое, Коля стал меня убеждать не брать с собой ружьё. Мясо мы добывали возле избушки, так что никакой необходимости в нём в наших походах не было. Тем более, что уронить оружие в воду можно было запросто. И, наконец, я внял его уговорам и ружьё оставил. В этот раз мы дошли до невероятно живописного места. В Реку вдавался полуостров, точнее почти остров. В невысокую воду он соединялся с берегом тонким перешейком. Высотой был метра четыре и почти округлой формы. Мы его облазили и устроились поближе к перешейку. Сзади чуть правее было небольшое озерцо, оставшееся с весны, когда полуостров был реальным островом. Мы развели костёр, зажарили хариусов и пообедали. Было жарко. Я сбросил брюки и башмаки, сидел в одних трусах, как и сын с Николаем. Костёр прогорел, мы съели по первой рыбине и взялись за вторую. Вдруг мой сын встал и сказал шёпотом: