О Христофоре Колумбе и Альфонсе Пинкоке
Я приблизился к Христофору Колумбу, не изучив той части экипажа, открывшего Свет, которая утверждала, что видела в течение ночи, прежде, чем крик «Земля!» исторг Родриго Триана13. Мы знаем о пожизненной пенсии, обещанной тому, кто первый увидит землю. Или это сделал Колумб, который позднее коснулся вопроса о пенсии для мясников Севильи, а не Родриго Триана. Колумб объявил, тайно назвав имена Пьера Гутьере и Родриго Сальчедо, «виновников» появления этого света во тьме. Это удостоверила его речь.
Да, почему не сделать заявление, после того как матрос Пинта исторг крик. Пинта, который предшествовал Сан-Марии, где находился Колумб и возвышался Альфонс Пинсон14. Этот Альфонс Пинсон противостоял буре и пришел в Бэйон. Это была потеря времени для Колумба, который уже вернулся в Испанию и никогда не дискредитировал Пинсона перед царственными особами. Нет сомнения, что Пинсон, если он обогнал бы Колумба, не стал бы выступать против него, не слушаясь Фердинанда и Изабеллы15.
Успех такого предприятия неразделим по причине человеческой природы. И почти всегда первый возвращался правым.
Под проливным дождем стал прогуливаться я в темном районе Бэйона, где высадился когда-то Альфонс Пинсон. Как должно ему было желать, чтобы две других отделившиеся каравеллы пришли только после него!16 Какая странная авантюра в этом скромном порту, с этим маленьким таинственным кораблем, который перевозил птиц и травы со всего мира! Какой опасный пробег!… Я сомневаюсь, что большая часть матросов верила в круглость Земли, скорее, в то, что океан – это безразмерная река, которая кидается в необъяснимом движении, для какой-то дикой битвы, в скалах бесконечности.
Итак, пока мне снились попугаи в их грязных клетках, Пинсон двигался теми же улицами, которыми прошел и я, и готовил это «сновидение», которое в данное мгновение выходит из-под моего пера… Но это меньше для него, чем для меня – видения пальм, певчих птиц и рыцарей, живших, как матросы, которых будто готовили в кентавры. Это не вопрос яростных траншей, в которых Гоген, Клодель или я сам выражали нашу радость. Это не перцепция нового мира, большого обвинителя красоты. Нет. Это преследование золота, золота, в котором сходится каждое солнце, сияющее славой покорения Западной Индии.