Ева поморщилась. Было видно, что тема
ей неприятна.
– Я капеллан воинства, а не счетовод
палаты, – нехотя отозвалась она. – Моё дело малое. Не горю хотением
понукать ещё не восставшим от болезного одра, что дышать воздухами
всяко благостней безвременной кончины. Сие превыше любых
материальных благ. Да, Синод не выписывает чеки на погашения. Иже с
ними не вытребует ассигнаций. Но на подобные пожертвования имеет
возможность нести спасение страждущим там, где искать иных средств
уже отчаялись. Ежели очернить и убрать прикрасы, за помощь вам
кто-то когда-то уплатил ранее, когда некто спас и его.
«Удобная позиция», – пронеслось в
уме. «Но девчонка и впрямь не бухгалтер. И, всё же, у местных свои
порядки. Неспроста эта святая колдунья возникла из ниоткуда и
впряглась за милую душу. У неё и впрямь был свой резон».
Чтобы как-то разрядить ситуацию,
сказал:
– Так уж вышло, что задачу на
исцеление страждущей мне, как сотруднику Тайной Канцелярии, поручил
некто, кто, возможно, известен тебе как провидец Вещий. Деталей не
выспрашивай. Там всё непросто. Так что, если имеешь расценки на
свои услуги, то выставь счёт на моё имя. Погашу при первейшей
возможности, как только окажусь в стенах конторы.
– Ты... довольно прямолинеен, –
признала Ева. – Истинный канцелярист. Да и жалованье у вас, по
слухам, не чета нашему. Однако, видать, не ведаешь ты, что
«расценки», как изволишь выражаться, прогрессируют. «Десятину
церкви отдай». Слышал же, ведь? У бедняка десятина окормляет семью.
У зажиточных – деревню.
Голос подала Рада.
– Жизнь нам дана единожды. Она
бесценна. Сколь потребно – столько и воздадим.
Капеллан поспешила сменить тему
разговора. Мздоимство за благодетель явно не её любимый конёк.
– Вместе с тем осведомляю, что, хоть
господин полковник и воспретил мне распространяться о тебе,
наёмник, но и прав утаивать от Синода что бы то ни было не имею.
Наказание последует в любом случае. Но, следуя долгу, я, хотя бы,
возымею чистую совесть.
– С этим – к Протопопову, – тут я
сразу умыл руки. – Поверь, у меня слишком много забот, чтоб ещё
встречать в разборки между ведомствами.
И вернулся к главной героине
мизансцены.
– Ты как себя чувствуешь? – спросил
выздоравливающую больную. – Только честно.
Губы Веры, уже гораздо лучше
выглядящие, качественно увлажнённые и не такие потрескавшиеся от
обезвоживания, тронула тёплая улыбка.