– Бюстгалте-е-ер, милый мо-ой бюстга-алтер, – напевала я, стараясь отстирать любимую вещь, – тако-о-ой большой, бюзгалтер мо-ой!
– Даш, – сквозь шум воды глухо послышался голос Ани за дверью.
Я, продолжая петь песню про бюзгалтер, приоткрыла дверь, умудряясь еще и пританцовывать.
– Надень пока что мою кофту, – протянула мне вещь сестра, смотря на меня со смехом в глазах.
Я, кивнув в знак благодарности, взяла кофту и закрылась. Кажется, Аня говорила еще что-то, но я не расслышала.
Переодевшись и повесив мокрую толстовку, которую застирала, на батарею, я выключила воду и пошла на кухню к сестре, все еще напевая переделанную мной песню.
Шагнув в кухню, я остолбенела, изумленно округлив глаза. Веселая песня тут же оборвалась, а мой рот распахнулся, не зная, что сказать.
На стуле, между прочим на котором сидела я несколькими минутами ранее, сидел Вадим Майер собственной персоной и с долей удивления и смеха в сине-зеленых глазах смотрел на меня. Я от удивления даже шаг назад сделала, не веря своим глазам. Может быть у меня глюки? Может у Ани с борщом что-то не то? Я схожу с ума? От последней мысли даже не по себе стало.
– Даш, с тобой все нормально? – забеспокоилась сестра, внимательно всматриваясь в мое ошарашенное лицо. – Это Вадим – друг Антона.
– А-а, – озадаченно протянула, стараясь взять себя в руки и закрыть уже, наконец, рот, который то и дело у меня открывался от удивления и шока.
Одно я знала точно: с борщом сестры все нормально, и я не схожу с ума. От этой мысли мне стало немного спокойнее. Но что Майер тут, мать вашу, делает? Он что меня преследует?! Что за дебильные шутки у этой мадам, которую величают Судьбой?
– Привет, Даша, – поздоровался Вадим, приветливо мне улыбнувшись.
– Кажется, мне пора домой, – быстро проговорила, собираясь развернуться, чтобы уйти в прихожую.
Аня, чуть нахмурившись, наградила меня недоуменным взглядом.
– Ты чего? Никуда ты не пойдешь, сейчас Антон уже придёт. Посиди с нами.
Я, угрюмо опустив голову и сжав от злости губы, послушно села за стол.
Тут, как назло, у моей сестры зазвонил телефон и она, как предатель, покинула кухню, чтобы ответить на звонок.
– Ты прикольно пела в ванной, – послышался над ухом хрипловатый голос, пропитанный смехом.
Я кинула тяжелый взгляд на Мая, который, подперев подбородок обеими ладонями, с интересом ребенка смотрел на меня и лыбился. Я терпеливо вздохнула, чувствуя, как краснею. Как жаль, что я не услышала то, что мне сказала Аня за дверью. Теперь сижу тут и чувствую себя полной дурой. Мое пение могут слушать только близкие люди. О, Боже, какой позор.