Я, довольно кивнув, зашла в кабинет вслед за Димкой. На нас тут же обернулась вся наша группа. Соколов, пританцовывая от радости, шагал к третьему ряду, где стояла свободная парта.
– Нас не догонят, нас не догонят! Эй, Сэмми, не отставай, вон за ту пошли, – скомандовал Димка, кивая на пустующую парту и вызывая смешки у наших одногруппников.
– Соколов, ты как всегда! – Прокричал кто-то с другого ряда.
– Ну почему я такой сексуальный?! – Фальшиво запел этот идиот одну песню, а потом, видимо не вспомнив ее дальнейших слов, начал петь другую: – Одинокий мужчи-ина в самом соку…
Я весело хохотала, шагая за другом, но что-то меня вдруг заставило обернуться. Обернувшись, заметила физичку и внутри у меня все сжалось от ее строгого, тяжелого взгляда.
– Хьюстон, у нас проблемы, – прокашлявшись, тихо промямлила. – Дима, придурок, обернись!
Соколов, продолжая напевать, садился за парту. Затем, он все-таки решил меня послушать и обернулся. Веселая песенка в ту же секунду оборвалась. Голубые глаза его округлились, а на лице нарисовалась невинная улыбочка.
Я тихо вздохнула, садясь на стул. В группе повисла тяжелая атмосфера.
– Ой, Анна Васильевна, здравствуйте, – все с той же улыбкой проговорил Димка, подскочив. – Э, народ, вообще-то учитель в классе! Проявите хоть каплю уважения и поднимите свои за… То есть, поднимитесь!
Мои одногруппники, в том числе и я, встали. Странно, но все были сначала в ступоре и ожидали, какая участь ждет бедного Соколова. Одного Диму, кажется, это совсем не волновало. Стоит себе, улыбается, на физичку поглядывает ангельским взглядом.
– Соколов, с тобой все в порядке? – строго поинтересовалась Анна Васильевна, скрестив руки на груди.
Это была женщина лет сорока, одетая в черный, деловой костюм. Лицо ее, на котором красовались модные очки, было строгим, синие глаза имели тяжелый, холодный взгляд, от которого лично мне становилось не по себе.
– Со мной? Ну, да, – как ни в чем не бывало ответил Димка, будто не он распевал песни на всю аудиторию несколько минут назад.
– Мало того что ты вместе с Самойловой, опоздал, так ты еще и орешь песни с неприличными словами, – возмущенно проговорила Анна Васильевна.
Ух, сколько металла было в ее спокойном голосе. Я поежилась, опустив голову. Может, пронесет?
– Почему вы считаете слово «сексуальный» неприличным? По-моему нормальное слово! Тем более это правда, – с гордыми нотками в голосе отозвался Соколов. – Или вы сочли неприличным другое слово?