Я гладил её плечо, волос, спину и испытывал необъяснимое психологическое наслаждение. Так наверно ласкают потерявшуюся, а затем найденную дочь.
«Оленька, моя милая, нежная, добрая Оленька» – про себя проговаривал я. ─ «И воспринимаю я тебя как-то странно. И не как женщину, и не как ребёнка. Смогу ли я когда-нибудь отмолить грех своей страсти? Господи, прости меня, грешного, но безвинного, ибо ты меня сделал таким и послал мне это испытание, только для чего, я никак не пойму».
Через силу встал, невидяще подошёл к окну. Сердце колотилось, в каком-то невероятном темпе. «Словно стометровку пробежал», – усмехнулся про себя. «Так тебя надолго не хватит, подкараулит „кондрашка“, женишок хренов. Нужно отправлять её, пока не поздно. Пока ещё есть силы смеяться над собой, когда будешь плакать, будет поздно».
– Оля, – хрипло выдавил я, слушая свой голос будто издалека, – позвони маме.
– Мама, алло, – сказала Оля. – Сейчас приду. Что? Это не телефонный разговор. – И уже обращаясь ко мне, с напряжением выговорила.
– Я пойду, уже поздно, а то мне ещё уроки делать.
Положила трубку на стул, и, видимо, не зная как убедиться, что обещано, было не ради красного словца, а с полной ответственностью и серьёзностью, произнесла:
– Я вам свой номер телефона оставлю, вот, ─ и положила листочек бумаги на журнальный столик.
Я проводил Олю до дверей и пообещал, что позвоню, как только, что-нибудь определиться с деньгами. Она ушла более встревоженная, чем успокоенная.
Уже через полчаса я нашёл, где взять деньги, осталось забрать их и отдать Оле. Нет, нужно отдать Людмиле Алексеевне. Я не знаю, почему так решил, но мне стало вдруг спокойно от этого решения.
—
Врачи погрузили Принца в транс, заблокировали информацию о Золушке, в части прихода ею на бал и Принц, снова как до бала, стал ожидать чуда. Он вновь повеселел, но при мыслях о предстоящем свидании что-то беспокойно вздрагивало у него в груди, совсем не радостно, а как-то щемяще. Видимо, врачи не смогли полностью перекрыть факт произошедшего, но сделали они всё что смогли.
Король пригласил к себе в Тронный Зал Волшебницу и дал понять, что недоволен её работой. Он не мог прямо ей об этом сказать: не королевское это дело ясно говорить о своих претензиях, но Волшебница была опытной в дворцовом этикете и прекрасно поняла причину слишком официального обращения с собой. Она сама недоумевала, что произошло и почему её волшебство не сработало, как она хотела.