Оля вышла из кухни, прошла мимо меня, обдав волной горьковатых духов, подошла к окну и выглянула во двор. Кроме бездонных, грустных глаз она обладала точёной фигуркой, небольшой аккуратной грудкой и пышной шевелюрой чёрных волнистых волос. У меня опять заныло сердечко. «Оля, Оля, ну почему же тебе не двадцать пять или хотя бы двадцать лет, почему?»
Повернулась ко мне лицом и стала разглядывать комнату. Я не мог понять, понравилось ей или нет, но что ей не хочется уходить, догадался.
– Музыку включить?
Отрицательно покачала головой. Она видимо почувствовала некую ауру и пыталась в этом разобраться.
«Бедная девочка, это никому не под силу. Либо ты это принимаешь и остаёшься, либо не принимаешь и уходишь навсегда». Я сжал правую руку у себя за спиной в кулак, а левой перехватил её и держал: так как мне вдруг захотелось встать, подойти к ней и обнять это хрупкое, беззащитное тельце. «Вот идиот!», выругал себя за этот порыв, и чтобы хоть как-то заполнить паузу спросил:
– Маму как зовут?
– Мила
– ??
– Людмила.
– Сколько ей лет?
– Тридцать восемь.
Наконец я решился.
– Поедем к вам, я тебя доставлю в целости и сохранности. Мне захотелось прекратить эту мазохистскую пытку невозможности осуществить желаемое, и стало доставать то, что я теряю время на ненужные бесплодные расспросы, ни к чему не приводящие. Ей не хотелось уходить, но она, молча, пошла в прихожую.
Только ради вежливости я написал на своей визитке домашний телефон, и уже на лестничной площадке подал ей.
– Возьми, может пригодиться.
Она некоторое время подумала и взяла, скорее всего, тоже из вежливости.
Через пятнадцать минут езды на автобусе мы были у её пятиэтажного дома.
– Может, зайдёте к нам? Я вас чаем напою, с сахаром.
Потом, лукаво глядя в глаза, сказала с еле уловимой улыбкой, не обидно, а скорее понимающе:
– Ведь вы напрасно столько времени потеряли.
Непонятно, чего было больше в этой фразе, констатации факта или сочувствия.
И вдруг я понял, что совсем не готов просто так уйти и забыть своё ночное приключение, даже больше, где-то в глубине души у меня шевельнулось желание продолжить общение.
«Ну, ты и козёл!», снова выругал я себя, – «седина в бороду…»
– Этаж, какой?
– Четвёртый.
– Пошли.
Оля успела ключом провернуть лишь один оборот, как дверь резко распахнулась – на пороге стояла немного полноватая молодая женщина. Она вначале посмотрела на дочь, затем на меня и глаза у неё округлились. Я понял, что вчерашнее приключение это цветочки по сравнению с тем, что может сейчас произойти, сказал Оле, ─ пока, ─ повернулся и очень быстро, быстрее, чем хотелось, сбежал вниз по лестнице.