Оправдываться ландграф не собирался. Да, он не очень честный и далеко не праведный, он пришёл в эту деревню с конкретной целью, а то, что всё усложнилось, лишь отнимет у него время, но на исход не повлияет.
Он посмотрел на Олана сурово, и тёмные глаза недобро блеснули изумрудным отсветом.
– Слушай сюда, – медленно и тихо проговорил он, – эта вещь нужна мне, и если цена клинку – разбитое сердце деревенской девчонки, я готов заплатить её.
Он не стал угрожать, а пошёл в сторону амбара, лишь через несколько шагов обернувшись на всё ещё стоящего парня и напомнив:
– Найти и вернуть мне клинок в твоих же интересах, – и пошёл дальше.
Олан не ответил ему. Он был зол, что ничем не может помешать Леону. Наверняка чары не позволят испортить ему планы. А девчонку было жалко, она ж не виновата, что ходила на болото и нашла там клинок. Вряд ли ландграф хотя бы попытается выманить артефакт или попросить отдать. Нет, это было не в его характере. Олан, познакомившись с этим человеком, постепенно уверовал во все россказни о нём. Всё сходилось и всё совпадало: желающий казаться тихим, невзрачным и скромным, он всегда добивался своего любой ценой. В конце концов, разбитое сердце – плата за его свободу, к тому же Олан всегда считал, что надо иметь голову на плечах и думать, что делаешь и в кого влюбляешься. И ему казалось, что одного взгляда на Леона достаточно любому здравомыслящему человеку, чтобы решить держаться от него подальше.
С этими мыслями он отправился в овин. Главное, не уснуть на сытый желудок раньше времени. Он шёл и поражался своей находчивости, ведь он выиграл сегодня во всём: и ночевать с опасным Леоном не придётся, и отлично поужинал за чужой счёт, и благодаря глупости и доверчивости Леона сегодня предстояла бурная ночь. Было странно, что Леон так легко повёлся, но Олан замечал в нём странности, и ему подумалось, что, может, он и раскусил его, просто не подал вида, чтобы больше вписываться в образ наивного человека. С Леоном следовало держать ухо востро. Даже этой ночью, когда их разделял целый двор и две запирающиеся двери
***
– Эх… – пробормотала Олеська, потягиваясь на матрасе. – Пожевать бы чего… вкусненького…
– Ага, – кивнула я. – Видала, у моих сегодня медовые колечки… Это из-за постояльцев, мать сегодня не собиралась ничего печь… – я вздохнула.