Когда мы дошли почти до самого дома, Винченцо отдал нам свой ключ. Он сказал, что ему надо вернуться на аттракционы, и велел нам не запирать дверь. Мне не хотелось возвращаться, не хотелось ложиться спать, я была под впечатлением от полета. За стеной, в комнате родителей, раздавался ритмичный скрип кровати, потом все стихло. Час за часом я никак не могла пристроить ноги и в итоге заехала ступней в лицо Адриане. Потом до меня снова добралась уже привычная мокрота, я встала и легла в пустовавшую постель Винченцо. Ворочаясь, я ощущала его запахи – подмышек, рта, гениталий. Представляла себе, как он сидит перед трейлером своего друга цыгана, как они болтают и курят. И только к рассвету задремала.
Он вернулся к обеду в рабочих штанах, густо заляпанных цементом. Как мне показалось, никто не заметил, что он не ночевал дома. Родители только коротко переглянулись, когда он подошел к столу. Отец, ни слова не говоря, равнодушно ударил его. Винченцо потерял равновесие, пошатнулся и угодил рукой в миску с пастой, заправленной теми самыми помидорами, которыми ему заплатили за несколько дней работы в деревне. Он упал на пол, свернулся клубком, прикрываясь руками от ударов, и стал ждать, когда все закончится. Увидев, что ноги отца удаляются, он перекатился в сторонку и улегся навзничь на прохладный пол.
– А вы ешьте, – приказала мать, державшая на руках малыша. Он не заплакал, когда поднялась суматоха, видимо, такие сцены были для него привычными. Мальчишки тут же послушно принялись за еду, Адриана лениво и невозмутимо подождала, пока наведут порядок на столе, и лишь тогда стала есть. Испугалась только я одна: мне никогда прежде не доводилось так близко видеть насилие.
Я подошла к Винченцо. Его грудь колебалась, он часто и неглубоко дышал. От ноздрей к открытому рту тянулись две струйки крови, скула уже начала опухать. Рука была испачкана красным соусом. Я достала из кармана платок и протянула ему, но он его не взял и отвернулся от меня. Тогда я села на пол сбоку от него, словно отметив границу и оберегая его покой. Он знал, что я тут, но не прогнал меня.
– В следующий раз душу из него выбью, – процедил отец сквозь зубы, поднимаясь из-за стола. К тому времени все уже покончили с едой, Адриана начала убирать посуду, а малыш захныкал – он хотел спать.