… Кейншем, К-Е-Й-Н-Ш-Е-М, Бристоль… Но там был живой смех, и как же мне нравилась их музыка. Битловская Penny Lane – это не песня, это книга, это мир. Группа
The Yardbirds с Сэнди Шоу. Дасти Спрингфилд, эта ее непредсказуемая хрипотца в среднем регистре, от которой мурашки по спине, когда я лежал, свернувшись калачиком под серыми шерстяными одеялами.
Amen Corner, я от них балдел. Млел от гитары Саймона Дюпре и
Big Sound. А Beach Boys с их
Wouldn’t It be Nice.
[22] Еще бы! Я потом даже нашел в одном журнале статью про Калифорнию, про каньоны в Лос-Анджелесе, деревянные домики с двускатными крышами (бог их знает, как они на самом деле выглядят), домашних кошек, грязные дороги и длинноволосых девчонок, про легкие наркотики, приветливость и гостеприимство, и каждый спит с кем хочет в этом божественно мягком климате, и как не мечтать обо всем этом «в такой вот зимний де-е-е-ень»…
– Туалет.
Я так заслушался California Dreamin’, что у меня едва не случился инфаркт, когда я услышал голос Уингейта и почувствовал мощный удар в поясницу, признак крайней степени ярости Бейнса. Выдернув из уха наушник, я сунул транзистор между колен и сел на кровати.
– В чем дело?
– Вылезай из кровати. Уингейт включил свет.
– Что это?
– Это радио, Уингейт. Транзистор.
– Ты уже перешел в старший класс?
– Нет.
– Почему же у тебя радиоприемник?
– И почему ты слушаешь его после отбоя? – подхватил Бейнс.
– Давай-ка посмотрим, Саймон, что это за штука.
– Упс, Джон! Ты его уронил.
– Ой, беда, боюсь, оно разбилось. Осторожнее, Саймон. Ну вот, наступил, теперь совсем сломал Туалету радио.
– Может, я мог бы… ой, опять уронил.
– Ничего страшного, это разве приемник? Наверное, миссис Туалет достала его из рождественской хлопушки.
– Может, ей снова повезет с хлопушкой? А Туалет как раз успеет перейти в старший класс.
* * *
Холодные ванны стали регулярной пыткой. У меня сводило в паху, когда среди ночи у двери раздавался топот.
Звучит вроде бы не так ужасно, но лезть зимой в холодную воду, да еще ночью… Не пробовали? Не знаю, откуда в Чатфилде столько обжигающе холодной воды, казалось, у них есть труба, подведенная к Балтийскому морю.
Иногда Уингейт развлекался один. Но чаще в присутствии зрителей. Крыса Богарт приходил почти на все сеансы.
Публика на скамейке просто глазела – гоготала и глазела. Вряд ли им самим хотелось участвовать в процедуре. Уингейт обожал удерживать мою голову под водой. Бейнсу больше нравилось, когда я пытался вырваться, а мне оставалось только терпеть и не рыпаться.