Впрочем, Артуру всё равно. Оседлав своего железного коня, уже через пару минут он исчезает из поля зрения, оставляя меня наслаждаться пением птиц и нежностью солнечных лучей в одиночестве.
С Артуром Царёвым мы знакомы с детства. Наши отцы росли по соседству в этом самом посёлке. Внешне похожие, как братья, они и в жизни были не разлей вода: сидели вместе за партой, в армии служили в одной роте, а как вернулись, оба поступили на строительный и в один год женились. Правда, невест выбрали абсолютно разных как внешне, так и по социальному статусу. Мой отец предпочёл любовь, а папа Артура — безбедное будущее. Вот и сейчас, семья Царёвых ни в чём не знает нужды, а мы… А мы с папой остались вдвоём: как оказалось, одной любви для счастливой жизни слишком мало. Этой зимой мама подала на развод и переехала в столицу к новому богатому мужу, бросив нас с отцом на произвол судьбы. И если я смогла её отпустить, в надежде, что та станет по-настоящему счастливой, то отец так и не смирился. Начинать жизнь с нуля, когда тебе давно за сорок, непросто. Вот и он не сдюжил, с головой погрузившись в затяжную депрессию.
В комфортном для себя темпе кручу педали, полорото осматриваясь по сторонам. «Заречное» с его горластыми петухами давно осталось за спиной, а лесная просека, что ведёт реке, пронизана солнечным светом, как паутиной и насквозь пропитана смолистым ароматом хвои. И куда Царёв так спешит, на бешеной скорости пролетая всю красоту?
Останавливаюсь на развилке возле старой раскидистой сосны и по привычке выглядываю на пушистых ветках шустрых белок: угощать рыжих вертихвосток семечками да морковкой давно стало моей любимой традицией. Правда, сегодня, за спиной – пирожки, безжалостно отвергнутые Артуром. Копаясь в рюкзаке, медленно обхожу могучий ствол дерева и мурлычу под нос песенку, пока не спотыкаюсь обо что-то мягкое и тяжёлое. Взвизгнув, падаю на землю, в кровь ободрав коленки о выпирающие коренья и старые ветки. Ругаю себя за невнимательность и, отряхивая от хвои ладони, встаю. С сожалением замечаю, что вылетевшие из рюкзака пирожки рассыпаны по опушке и теперь без вариантов являются собственностью белок. А после разворачиваюсь, чтобы взглянуть на причину моего падения, и снова опускаюсь на землю. Теперь от животного страха! Там, за сосной, в окружении крапивы и лопухов в неестественной позе и перепачканной одежде лежит парень. Красивый, как ангел, но, похоже, не совсем живой.