Тех же, кто приходит с реально ушедшей, умершей любовью, отличает печальное внешнее спокойствие. Они не эмоционируют, не суетятся, не стремятся что-то изменить. Они только отчаянно хотят избавиться от боли, причиняемой глубокой внутренней пустотой, словно туман, застилающей в их душах свежевыжженные поля несбывшихся надежд и прошлых радостей. И я помогаю им пережить потерю, то тягостное время, когда логичный разум уже понимает, что на пепелище, рано или поздно снова заколосятся травы и цветы, но трепетная душа еще печалится и боится затеряться в потемках вязкой пустоты, в глухом и хриплом: «Больше ничего нет…».
— Ты голодная? — кричит Филиппо из коридора, — Я позвоню в ресторан моего друга, тебя там вкусно накормят, я отвезу!
Вот, как чувствовал.
Благодарно выкрикиваю согласие сквозь закрытую дверь номера, и позволяю всему, что со мной происходит, просто происходить.
Сицилийские апельсины ярче, сочнее и кислее обычных. А сицилийские апельсины, приправленные оливковым маслом, перцем и чесноком — это нечто. Сейчас это мой гарнир к роскошным средиземноморским креветкам, запеченным на гриле. Все картинно выложено на тарелке, и подано под приглушенные звуки итальянской музыки, лично большим и важным шеф-поваром. Лысый, с пиратской бородкой, необычный и изысканный, под стать своему ресторану, он по-дружески обменялся с Филиппо несколькими фразами, подарил мне лучезарную улыбку во время рукопожатия, и величаво удалился.
— Александра, я хочу попросить тебя об услуге, — Филиппо активно накручивает на вилку свои зеленые спагетти, — по возвращении в Украину, передать от меня немного наличных денег для Анны.
Я с трудом отрываю взгляд от живописного блюда в моей тарелке, и вопросительно смотрю на итальянца.
— Мы больше не вместе, но ребенок скоро родится и ей нужно хорошо питаться, — печально и с нежностью поясняет он, взволнованно расправляя рукой складку на клетчатой скатерти.
— Буду рада тебе помочь, — легко соглашаюсь я.
Мне нравится, как он заботится и как говорит об этой женщине. И даже, когда он не говорит о ней, он с трепетом о ней думает.
— Анна жила здесь со мной, и я был счастлив. Когда узнал, что стану папой, честно говоря, растерялся. Для меня это что-то новое. И возраст уже такой, знаешь, эгоистичный, все в жизни сложилось, успокоилось, больших перемен не хочется.