В любой, даже самой патовой моей ситуации тётя давала денег меньше, чем я, и без того у неё скромно просила. От этого на душе у меня становилось лишь поганее. Этой, никак иначе не назовёшь, подачки не хватало никогда. И оттого, что я зря терпела "ведро помоев", что с завидным постоянством вываливала на меня мамина сестра... Стыдно в этом признаваться, но переодически от оскорблений тёти мне жить не хотелось. Искусывала губы в кровь, чтобы не заплакать перед ней, но была не в силах что-либо поменять.
Поднимать с пола копейки, не имея другого выбора. Молчать, зная что, если скажу хоть слово, то мне несдобровать. Таков был мой удел до того, как я нашла свою первую подработку.
Тот факт, что тётя, являясь моим опекуном, сорила деньгами моих родителей направо и налево, озвучивать ей в лицо я никогда не осмеливалась. Боялась, что тётя разозлится и вышвырнет нас с сестрой на улицу.
В скором будущем мне предстоял долгий путь. И до конца я так и не была уверена, смогу ли я когда-нибудь нанять хорошего адвоката, который поможет вернуть капитал и активы моих родителей. Так что... Той, которой приходилось вынужденно одеваться на рынке, думать о Кирилле, как о даже друге, было слишком нагло. Отбоя от девчонок у него уж точно не было. На нём обычный(пусть и невероятно дорогой)свитер сидел нереально. Ну, а если Кирилл немножко принарядится, кома, вызванная эстетическим удовольствием, будет обеспечена всем, кто его увидит. Не только девчонкам.
Грустно улыбнувшись, я упала и духом, и внешне. Сникла, чтобы бестолково наткнуться взглядом на кеды, стоимостью минимум, как моя почка, а, возможно, что и все две. Заскользила взглядом вверх. Насчёт брюк - единственное, что я оценила мельком, испугавшись быть пойманной на разглядывание, не берусь точно утверждать. Узнать марку я смогла бы лишь, сняв их и, взглянув на бирку, но нелепо ведь... Посчитать, что при первых двух люксовых позициях в его образе, Кирилл штанами, в целях экономии, закупался на рынке...ага. Представив то, как Кирилл яростно торгуется с бабушками, я незаметно хихикнула. Однако боковым зрением увидела, Кирилл посмотрел на меня и надежда на то, что он не заметил, как я сдержанно посмеялась, умерла в страшных муках совести. Вернувшись к пробиваемой много чем невозмутимости, я притворилась, что ничего такого и не делала... Не хихикала как дурочка и Кирилл, не найдя, наверное, на моём лице хоть какие-то зачатки интеллекта, вернулся к мессенджеру*.