– Что-нибудь придумаем! – уверял Клим Нину. – Я уже однажды начинал с нуля в Аргентине…
Но Нина не слушала.
– Я не могу ждать, пока ты встанешь на ноги!
Однако чем дольше беженцы сидели на кораблях, тем чаще Нина жалела о своем решении. На кого она могла променять Клима? Кто мог сравниться с ним? Он был умен, предприимчив и талантлив; на него всегда можно было положиться…
«Неужели я действительно сошла с ума из-за тифа?» – думала Нина. Ей доводилось слышать, что после сыпняка у многих расшатываются нервы. В России половина людей переболела тифом – и, верно, это была одна из причин их безумной жестокости друг к другу.
Нина вновь заглянула в иллюминатор. Клим нарисовал карту Шанхая на куске оберточной бумаги и объяснял слушателям, где находятся рынки, вокзал и русская православная церковь, единственная на весь город.
«Нам надо помириться, – решила Нина. – Я подожду, пока они закончат, и поговорю с Климом».
Но примет ли он её? Сама Нина никогда бы не простила мужа, если бы он бросил её в беде. А ведь тогда, во Владивостоке, ему было ещё труднее, чем ей: он вынужден был не только кормить себя и её, но и выхаживать Нину, когда она заболела. О, Господи, как она могла быть такой неблагодарной?
Наконец собрание окончилось, и слушатели вышли на палубу.
Нина хотела подойти к Климу, но он стремительно прошел мимо, делая вид, что смотрит в другую сторону. К её ногам упала карта города, которую он нарисовал.
Нина подняла её и долго разглядывала. Клим сделал это нарочно? Он ведь знал, что ей больше некому помочь.
Спустились сумерки, и на лодках у пристани зажглись круглые бумажные фонари. Китайские рыбаки жили прямо на сампанах: тут же спали в шалашах, сооруженных из досок и тростника, тут же готовили в маленьких закопченных котелках.
Постепенно палуба русского парохода опустела – беженцы отправились спать, а Нина все стояла у борта, поеживаясь на ветру. К ней подошел Иржи Лабуда – невысокий сероглазый паренек с ярко-рыжими волосами и множеством конопушек на носу. На правой руке у него не хватало трех пальцев.
– Мадам, хотите, я вам зажигалкой посвечу, а то в коридорах темно, упасть можно.
Нину смешило стремление Лабуды услужить ей. Она спасла его от разъяренных казаков, когда те обвинили Иржи в воровстве хлеба. Они решили повесить его в назидание остальным, но Нина показала им на дырки в мешке, сделанные крысами, и маленького чеха отпустили.