-Так что же? -подала голос Маша. -Такие люди революции не нужны?
Не для них она делается?
-Нужны, -сказал я. -Революция – она для всех. И таких вот
«Глинок» перевоспитаем, дай только срок.
Амазонка только хмыкнула, но спорить не стала.
-Товарищ Пахучий, -попросил я. -Будьте так добры: освободите
вход.
-Лучше просто Глык, -смутился орк, отрывая доски вместе с
заколоченными в них гвоздями. -У нас, орков, так принято, чтобы
просто по имени.
-Хорошо, товарищ Глык, учту на будущее, -пообещал я. -А пока
давайте посмотрим можно тут жить или только переночевать, а завтра
другое место искать придётся.
Но другого места искать не пришлось. Внутри, конечно, оказалось
всё поломано. На первом этаже, в двух местах, видны следы поджога,
но такого неумелого, что пламя толком и не разгорелось, так,
немного стены подкоптило.
Вот я, если честно, не понимаю зачем, если свергли прошлую
власть, тут же начинать всё вокруг ломать, крушить и жечь? Оно же
теперь не сбежавшим господам принадлежит, а тебе. Или даже не тебе
лично, а всему народу и тогда, получается, уже народное имущество
ломаешь и сжигаешь, а это ещё хуже.
Чем какой-нибудь несчастный шкаф, или тумбочка, или, допустим,
стул перед тобой провинились? Только тем что этот стул раньше
держал на весу господские задницы? Так не было у него, у стула,
выбора. Чью задницу на него посадишь, ту поддерживать и будет. Но
тот же стул или кровать чьи порубленные топором остатки мы нашли в
одной из комнат – это ведь чей-то труд. Кто-то старался, делал. Для
людей делал. Чтобы люди пользовались его творением. Хоть и господа.
А ты – топором. Зачем? Для чего? Не понимаю.
Ревком Каботкин мне как-то пытался объяснить: дескать это
проявление пролетарского гнева. Веками угнетаемый народ наконец
получил возможность хотя бы так, опосредованно, отомстить тому, кто
всю жизнь его угнетал. Что это не бессмысленный вандализм, а чуть
ли не святая месть. Не знаю. Не могу полностью согласиться со своим
командиром. Мстить… стулу? Бессмысленно, если спросите меня. И ещё
как-то: мелко и даже чуточку подло, словно удар исподтишка, песок в
глаза или спрятанный в рукаве кастет, когда договорились решить
дело по-честному, на кулаках, один на один.
Как бы то ни было, а святой пролетарский гнев изрядно разгулялся
на первом этаже бывшего имения дома Чайкиных, не оставив ни одного
целого предмета мебели. Что не утащили, то или порубили, или сожгли
или ещё как испортили. Уж честное слово: лучше бы утащили!