События помчались вскачь куда быстрее чем я того ожидал. Пусть
так. Отступать или прятаться в тени я не собирался. Наоборот – в
самой гуще событий, на острие удара – там было моё место. И вольно
или невольно подставляя других людей под возможный бандитский удар
я собирался первым встретить его. Именно в этом заключается высшая
революционная справедливость и мой долг, как её верного бойца.
Зажигая других – будь готов сгореть сам. И никогда, никогда не беги
от огня, тем более от того, который сам же и разжёг.
В бывшем имении обнищавшего рода Чайковых, последний
представитель которого потерял дар, растратил все накопления
предков, а после и вовсе сбежал к генералу Комелю сейчас было
вполне уютно. Люк на второй этаж вскрыть пока не получилось.
Мастеровой орк примеривался, но подходящих инструментов не нашлось,
да и было не к спеху. Зато он сумел где-то достать несколько
достаточно крупных осколков стекла. На всё окно их не хватило,
пришлось сделать что-то вроде витража, только из реек и кусочков
обычного стекла, но всё лучше, чем спать в комнатах с пустыми
проёмами вместо окон.
Починил Глык и двери. Выпрямил молотком петли, покопался в замке
отчего тот стал пусть со скрипом, но закрываться и открываться
найденными в доме ключами.
Он как раз примеривался что-нибудь сделать с выбитой створкой
ворот, а вернувшаяся после обхода ближайших крестьянских подворий
Коробейникова разожгла печь и возилась на кухне как во двор
забежали посланные за ними командиром работники канатного
завода.
-Скорее, -выдохнули они тщетно пытаясь отдышаться: -Просили
передать…
-Охолоните сперва, -посоветовал Глык. -Вот, воды попейте.
Выпив по две кружки каждый, а третью вылив прямо на голову,
чтобы охладиться, парни передали срочный наказ выдвигаться прямо к
вокзалу и как можно скорее.
Скорее, значит скорее. Глык спрятал собранные по всему имению
инструменты в укромном месте. Маша наделала бутербродов из
ароматного и плотного крестьянского хлеба и все четверо, пока шли,
жадно ели их. Крохотный, чуть ли не с ноготок, кусочек домашней
колбаски, но зато здоровенный ломоть хлеба и пучок разной зелени в
придачу и свежая вода во фляжках, налитая из питьевого фонтанчика –
царское пиршество, особенно для голодных рабочих. Те, как им сунули
в руки еду, так думать забыли о Коробейниковой и её странном
наряде. Хочет девка ходить, завернувшись в кожаные ремни и пистоли
носить – пусть носит. А здесь хлеб и ещё колбаса.