От реакции на мои слова зависело и мое собственное дальнейшее поведение, так что я не торопила Олафа, позволяя ему принять решение самостоятельно. Варвар или рыцарь? Дурачье или мудрец? Мужлан или аристократ? Ленивый болван или азартный игрок?
Судя по ярким эмоциям, стремительно меняющим выражение лица Олафа, ему очень-очень хотелось сделать мне гадость. Как минимум – оскорбить. Викинг вряд ли ударил бы меня, но вот проучить и поставить на место ему ничего не мешало. Или…
Его напряженный взгляд уже третью секунду изучал мои губы, но делать решающий шаг Олаф не торопился. Вместо этого он абсолютно неожиданно ухмыльнулся и, так и не дотронувшись ни губами, ни пальцами, взял из моей руки бокал, отстранился и самоуверенно констатировал:
– Все-таки дразнишь.
Отошел к бару и, стоя ко мне спиной, милостиво разрешил:
– Мне нравится, кисуля, продолжай.
Не представляю, на какой эффект он рассчитывал, да и я не успела понять, что чувствую от его слов, потому что дверь кабинета распахнулась без стука и к нам вошла посетительница. Ну как вошла… Стремительно ворвалась – так будет точнее.
А прямо с порога капризно заявила:
– Олаф! Доколе?!
Уверена, меня она заметила сразу, как только переступила порог, но при этом не удостоила даже взгляда, все свое внимание устремив на хозяина клуба. И пусть до этого я видела ее лишь в шлеме, мне не составило большого труда опознать в стильно одетой блондинке ту самую Валькирию. Свечение ауры, которую та даже и не думала скрывать, выдавало ее с головой. Распущенные волосы цвета льна, ярко-синие глаза, изящные черты лица, возраст чуть за двадцать, голубые джинсы, белая рубашка навыпуск, приталенный джинсовый жилет и туфли на шпильке – ее образ отдаленно напоминал мой, но при этом мы все равно выглядели как день и ночь. Спокойная, чуть заинтригованная ночь и яркий, негодующий день.
Викинг же, даже не обернувшись, чтобы поприветствовать гостью, неторопливо наполнил еще один бокал мартини и сначала вручил нам выпивку: мне и деве, вальяжно развалившейся на диване, и лишь после того, как сам расположился в кресле, открыл рот.
– Неплохой бой, Виктория. Сколько он продержался? Семь минут?
– Шесть с половиной, – презрительно процедила валькирия, отпила и лишь после этого покосилась на меня. Прошлась оценивающим взглядом по лицу, фигуре и потеряла интерес. – Это отстой! Если так будет продолжаться, то я перестану выходить на арену. Скольких еще мне надо поставить на колени, чтобы ты понял, что ни один из наших парней мне не ровня? У тебя что, свежие бойцы совсем закончились?